— Но вы увидели общую картину?

— Думаю, да.

Он кивнул:

— И где вы завтракали?

— Здесь.

— Что значит «здесь»?

— Я принесла бутерброды из резиденции.

Наконец-то я понравилась ему. Мистер Фицджеральд улыбнулся, не только одобрительно, но и обаятельно.

— Все же не стоит привыкать к этому, — заметан он, словно мое благополучие имело какое-то значение. — В гостинице через дорогу есть хорошая кофейня. Как-нибудь вы должны…

Он задумчиво посмотрел на меня, словно впервые не находя нужных слов.

— Должна? — Я услышала, что повторяю вопросительным тоном.

Первый секретарь, казалось, мысленно встряхнулся.

— Должны туда сходить, конечно, — резко произнес он, — и сейчас, раз вы закончили работу, зайдите в мой кабинет, мне надо кое-что продиктовать.

Под его удивительно тревожащим взглядом я убрала все папки и напечатанные страницы в сейф и заперла. Затем, с записной книжкой и карандашом в руке, я последовала за ним по коридору через открытые двери с медными решетками в канцелярию.

Когда мы шли мимо шифровальной комнаты, послышался треск телепринтера. Мистер Фицджеральд отступил в сторону, пропуская меня в кабинет, и придвинул стул к своему столу так, чтобы я сидела около него.

— Сначала все здесь вам показалось несколько странным, мисс Брэдли? — сказал он со своей непривычно милой улыбкой.

— Немного.

— И к тому же подавляющий первый день, накопившийся материал. Однако вам удалось справиться очень быстро.

Полагаю, это самое приятное, что кто-либо слышал в качестве комплимента от молодого первого секретаря. За исключением Евы Трент, конечно, и я почувствовала, что таю от удовольствия.

— Итак, если не возражаете…

Он диктовал быстро, но мне удавалось не отставать. После четырех быстрых писем он даже увеличил скорость. Я подумала, что он проверяет, приближается ли моя скорость к скорости Евы. Затем он внезапно посмотрел на меня и спросил:

— Mas despacio?[4]

— Рог favor[5], — ответила я, затаив дыхание.

И мы рассмеялись.

Улыбка не исчезла с его лица, собирая морщинки вокруг глаз, и дальше он диктовал медленнее. После окончания он сказал:

— Значит, вы знаете испанский?

— Только немного.

— Занимайтесь при любой возможности. Заставьте Хестер говорить с вами — полезно для вас обеих. — Он аккуратно сложил бумаги вместе. — Вам нравится в резиденции, не так ли?

— Очень, спасибо. Хорошо, что они приняли меня.

— О, таким образом вы всегда под рукой. — Он улыбнулся. — Что называется, взаимовыгодная договоренность. Постараемся не вызывать вас ночью слишком часто, но это зависит от случая — однажды при синей луне.

Обезоруживающая улыбка стала шире. Если он останется в таком настроении, не возражаю, чтобы синяя луна восходила с неизбежной регулярностью нашей обычной земной. Я не возражала против ночных вызовов, чтобы напечатать важное сообщение, если его устроит конечный результат.

— Сейчас о вашей работе: вижу, вы сразу принялись за нее, но Ева оставила обычные передаточные записи, чтобы помочь вам сориентироваться. — Он открыл ящик стола, вынул большой конверт и подал мне. — Прочтите.

— Сейчас?

— Сейчас.

Я взяла два листа бумаги с грифом «ДСП» на конверте. Как я и ожидала, печать была безупречна. Но для передаточных записи были слишком коротки. Указания, где хранятся некоторые папки, какую раскладку любит посол и что нужно вернуть и проверить. Немного о безопасности, а также номер (как комбинация сейфа), которым открывается бокс с ключами от сейфов в кабинете посла, — 3652531.

Я прищурилась, запоминая его. 365 — это легко. Число дней в году. 25 — мой возраст. Только число 31 оказалось труднее запомнить, к нему я не могла приложить никакой мнемоники. Но у меня хорошая визуальная память, и когда я смотрела перед собой, то мысленно видела цифры 3652531 и место, где они написаны на странице. Я спрятала эти две страницы назад в конверт и отдала мистеру Фицджеральду.

— Быстро. Точно запомнили?

— Да.

— Тогда лучше от него избавиться. — Он поднял трубку внутреннего телефона и попросил мистера Эшфорда принести мешок для ненужных секретных бумаг. Мистер Фицджеральд улыбнулся мне через стол. — Это маленькое, очень спокойное и очень дружественное посольство, но мы повинуемся правилам. — Он взял конверт с содержимым, порвал его на мелкие клочки и, когда вошел мистер Эшфорд, сложил все в мешок и велел «поступить с ними, как обычно».

— Так, с этим покончено.

Он откинулся на стуле и слегка покачался на нем, сложив на груди коричневые руки, молодой, улыбающийся, расслабленный. Я начала успокаиваться, даже чувствовать себя дома в этом строгом, очень функциональном кабинете — никаких растений в горшках, календарей или литографий. Только книжный шкаф, полный книг, с маленькой фотографией наверху, слишком далеко от меня, чтобы увидеть изображение.

— Тем не менее в посольстве бывают приемы. Не смотрите так настороженно, я не собираюсь читать вам лекцию. Но время от времени… — Он сделал паузу и улыбнулся.

— Однажды при синей луне? — предположила я, улыбаясь в ответ.

— Два, может, три раза. Его улыбка стала шире.

— Вам придется выполнять небольшие официальные функции. Не волнуйтесь, с вами будет один из нас: Ничего серьезного — чай или прием. Ваша задача, конечно, говорить с дамами. — Он сделал паузу. — Только запомните — следует прибывать минута в минуту. — Возможно, он вспомнил мое опоздание на несколько минут этим утром. — Чарагвайцы никогда не приходят вовремя… кроме встреч с британцами. И, естественно, они ожидают, что мы поддержим традицию. Точность здесь называется hora inglesa — английский час.

— Знаю, — сказала я.

— Откуда?

— Просто знаю, — пробормотала я, густо заливаясь краской, вспомнив дона Района в парке и чувствуя себя несоразмерно виновной.

— Вероятно, из инструктажа в министерстве иностранных дел, — сказал он.

И хотя я не кивнула и не сказала «да», почувствовала себя униженной и слабой, позволяя ему предположить, что это так.

— Вероятно, вы также знаете, что дипломатический вализ в Лондон отправляют по понедельникам — собственно, уже сегодня. Он возвращается с нашей официальной почтой в пятницу. В эти дни самолет «Бритиш эруэйз» делает намеченную посадку. Билл Грин, второй секретарь, или Алекс Эшфорд, третий секретарь, отвозят вализ в аэропорт.