— О нет!

Она слышала, что у Лиззи заклокотало в горле. Кейт вполне могла предположить, что это было рычание.

Хотя позже ей могло быть немного стыдно, инстинкт заставил ее схватить Лиззи за руку и втянуть обратно в коридор, чтобы их не было видно от парадной двери.

Строго поджав губы, она смотрела из-за угла, как вошла эта маленькая молодая женщина в своем невыносимо аккуратном белом платье. Кейт сердито смотрела на женщину. Ее бледно-лиловое дорожное платье было все измято и запятнано в нескольких местах к тому времени, когда она прибыла в Поллтон-Хаус. Не такая уж большая проблема, но тем не менее это раздражало.

Мисс Уиллори шагнула в сторону, чтобы пропустить пожилую женщину. Свою компаньонку, решила Кейт. Вдовствующая тетушка, или дальняя незамужняя кузина, или еще какая-нибудь бедная душа, выбранная в качестве жертвы. Впрочем, какое это имело значение?

Она покачала головой, пребывая в замешательстве:

— Какого черта здесь делает мисс Уиллори?

И какого черта мисс Уиллори выглядела такой довольной? Молодая женщина до сих пор хихикала. Мисс Уиллори была не из тех леди, которые были рады посетить домашний прием лорда Брентворта, если только… Если только здесь не присутствовал кто-то, кого она жаждала видеть.

О, Кейт очень надеялась, что этот кто-то жаждет, чтобы она побыстрей уехала, и что этот кто-то — барон Компри из Эдинбурга. Насколько приятнее была бы жизнь, если бы мисс Уиллори стала леди Компри и провела остаток жизни в Шотландии. Кейт не могла представить, чтобы мисс Уиллори хотела, чтобы ее упрятали в Шотландию, но она очень хотела получить состояние и титул. Она посвятила достижению этой цели шесть сезонов, и в обществе уже стали поговаривать о ее возрасте. Она должна быть отчаянной особой, чтобы получить желаемое у ничего не подозревающего шотландца. Или нет, размышляла Кейт, возможно, она приехала в надежде завлечь красивого молодого мистера Потсботтома в свои сети и… Нет, нет, у мистера Потсботтома карманы пусты. Если верить слухам, экстравагантные вкусы семьи Уиллори привели к тому, что у них возникли серьезные финансовые трудности. Мисс Уиллори охотилась за состоянием. Это наверняка барон.

Лиззи дернула ее за рукав:

— Леди Кейт?

Кейт вытянула шею, чтобы посмотреть, как мисс Уиллори высокомерно приказывала прислуге позаботиться о своих чемоданах.

— Что такое?

— Мы не можем стоять здесь весь день.

Кейт повернула голову:

— Ты хочешь выйти туда?

— Я лучше поем личинок. Ведро. Но ваша матушка ждет вас к чаю. — Лиззи выглянула из-за левого плеча Кейт и указала головой на дверь, недалеко от которой стояла мисс Уиллори. — В той гостиной.

Кейт проглотила стон:

— Как ты думаешь, можно ли еще как-нибудь войти туда?

— Через окно.

— Мне это не позволяет моя гордость, спасибо.

— Не самый подходящий момент вспоминать о ней, как мне кажется.

Кейт состроила гримасу:

— Думаю, мы не можем бездельничать здесь вечно.

— Бездельничать? — переспросила Лиззи. — Разве мы это делаем?

Нет, они прятались, но Кейт не могла признать это вслух. Не то чтобы она боялась мисс Уиллори, совсем нет. Но проводить время в компании этой женщины, действительно, было все равно что поедать личинки. Вряд ли вредно, но весьма неприятно, что оправдывает принятие экстренных мер во избежание такого опыта.

Кейт наблюдала за тем, как мисс Уиллори и ее компаньонку провели в гостиную. Черт! У Кейт умерла последняя надежда, что молодая женщина удалится в свою комнату после долгого путешествия. И будет оставаться там на протяжении всего приема.

Она испытала сильное потрясение, когда темноволосая голова мистера Хантера внезапно выглянула из-за ее правого плеча:

— На что мы смотрим?

Кейт подпрыгнула и резко повернулась на звук голоса мистера Хантера. Если хорошенько подумать, возможно, лучше было остаться на месте, выглядывая из-за угла, потому что в результате прыжка и поворота она задела Лиззи локтем и очутилась зажатой между каменной стеной и не менее твердым телом мистера Хантера, оказавшемся не далее как в трех дюймах от ее носа. Она знала, что его тело было твердым, потому что ударила его по животу другим локтем, когда поворачивалась, а он только хмыкнул.

Ее сердце подпрыгнуло и осталось где-то в горле. Воздух застрял в легких. Такая реакция, убедила она себя, была вызвана неожиданностью — а вовсе не его близостью. Пару секунд она изумленно смотрела на его галстук, прежде чем медленно поднять глаза и встретиться с ним взглядом.

Этот зловредный человек имел наглость ухмыльнуться:

— Испугал вас снова?

Восстановив дыхание, она втиснула свою руку между ними, уперлась ладонью ему в грудь — его, конечно же, твердую грудь — и оттолкнула его на шаг.

— Как долго вы здесь стоите? — спросила она во второй раз за последние полчаса.

Он продолжал ухмыляться:

— Достаточно долго, чтобы заинтересоваться, как долго вы обе стоите там.

— Мы не…

— По крайней мере три минуты, — ответила Лиззи за нее, потирая ребра в том месте, куда попал локоть Кейт.

Кейт проглотила стон вместе с извинениями, которые она хотела принести:

— Ты действительно не способна держать что-либо при себе.

Лиззи пожала плечами, явно ничуть не раскаиваясь:

— Я могу, если меня об этом просят.

— Так за чем вы наблюдали последние три минуты? — спросил мистер Хантер.

— Ни за чем. — Кейт бросила тяжелый взгляд на Лиззи, прежде чем продолжить. — Вам действительно не стоит об этом беспокоиться. Я думала, вы осматриваете кобылу мистера Эботта.

— Разве я говорил, что буду осматривать кобылу? Я только сказал, что посмотрю на нее, что я и сделал, — небрежно произнес Хантер. — И меня нисколько не беспокоит, на что смотрели вы с Лиззи, но я заинтригован. — Он немного наклонился вперед, чтобы заглянуть за угол. — Что же могло произойти до моего прихода? Ссора влюбленных? Любовное свидание?

— Любовное свидание? — повторила она, в горле защекотало. — В фойе?

— На это действительно стоило смотреть три минуты.

— Мы смотрели не три минуты.

По крайней мере две из них были посвящены размышлениям.

— На самом деле почти четыре, — сказала Лиззи с хитрой улыбкой, предназначенной Кейт. — Вы до сих пор не попросили меня.

— Лиззи, — выдавила из себя Кейт, — пожалуйста, не будешь ли ты так любезна не распространяться о наших делах?

— Конечно, хотя я не понимаю, почему это нужно держать в секрете.