белом халате, чьи щеки уже пылали алыми бутонами, замкнулась в себе и перестала отвечать на мои вопросы. Я кивнул заместителю заведующей, и она отпустила сотрудника назад, на рабочее место.

— Что это с ней? — спросил я, старательно выводя в ежедневнике «Новожилова Екатерина Викторовна, терапевт шестого участка», ставя рядом огромный знак вопроса.

— Не знаю. — моя собеседница пожала плечами: — Катенька очень знающий и старательный молодой специалист. Никаких жалоб на нее не поступало, пациенты ей довольны. Я впервые видела, чтобы она так себя вела.

— Подскажите, а могу я посмотреть списки, к кому Катерина Викторовна ходила на дом за последние три недели и кого она принимала в кабинете, в часы приема.

— На, шеф сказал тебе отдать — в мой кабинет, в короткие минуты наслаждения, когда я пил горячий пустой чай, от которого меня тошнило и резало пустой желудок, так как сахар кончился, а на обед, в столовую Санэпиднадзора, я опоздал, вломился дежурный опер Антоша Коробов, пытаясь всучить мне какой-то материал.

— Что это? — я на всякий случай спрятал руки за спину.

— Бабка в квартире умерла, сын сказал, что деньги пропали.

— Я тут причем?

— Шеф сказал, что ты теперь по этим делам специализируешься…

— А хо-хо не хо-хо? Пошли к шефу. — я со вздохом отодвинул стакан чая и решительно встал — брать без боя в свое производство какую-то мутную хрень я не собирался.

— Антон, материал оставляй и иди, занимайся своими делами, мы тут сами все решим — шеф встретил нас так, как будто давно ждал и даже заждался: — Садись Громов. Чем ты не доволен?

— Зачем вы мне всякий мусор скидываете? У меня и так линия не самая легкая, еще тут материал на материале, и каждый день добавляете.

— Так, Паша, ты сейчас спокойно прочитаешь заявление, и если скажешь, что это не твое, то вопросов нет, я его на территорию отдам.

Через несколько минут я попросил разрешение удалится и покинул кабинет шефа, как оплеванный. В заявлении сын обнаруженного сегодня утром, в незапертой квартире, трупа, прямо писал, что два дня назад дал матери пять тысяч рублей на покупку, выпускаемого на оборонном предприятии в закрытом городе «Красноярск-девятнадцать», спец препарата «Золотой корень», сделанного из первого отжима, добываемого на необозримых просторах Дальневосточной тайги, таинственного растения — женьшень. При осмотре квартиры и тела покойной матери, пачки пятидесятирублевых купюр обнаружено не было, вследствие чего сын подозревает, что в отношении его матери было совершено преступление. Просит найти виновных и бла-бла-бла.

Отбросив в сторону тонкую стопку материалов о сегодняшнем трупе, я потянулся за выпиской, полученной сегодня во «взрослой» поликлинике. Молодой специалист, знающий и внимательный доктор Новожилова Екатерина Викторовна за последние десять дней посещала на дому и Болотову Анну Вячеславовну и свежую покойницу, что жила через два дома, но в пределах врачебного участка.

— Здравствуйте, это вас уголовный розыск беспокоит. Громов моя фамилия, я у вас сегодня был, припоминаете? — я набрал номер заместителя заведующей поликлиники.

— Здравствуйте. Я вас конечно помню. У меня сейчас люди, перезвоните через пять минут.

Ровно через пять минут я вновь закрутил диск телефона.

— Ну, что вы там плохого обнаружили в отношении нашего доктора?

— Я не хочу вас пугать, но что-то странная картина получается. Но, чтобы все точно проверить, мне необходимы такие же документы, но только за ноябрь.

— Хорошо, завтра с утра у старшей сестры вы их можете получить.

— Спасибо. А подскажите, нельзя Екатерину Викторовну в отпуск отправить?

— Товарищ Громов, если у милиции есть обоснованные основания, вы можете, через свое руководство, отправить нам аргументированное представление, и мы доктора Новожилову от работы отстраним. А в отпуск я ее отпустить не могу, у нас сейчас запарка, грипп бушует, у меня работать некому. Или там все настолько серьезно?

— Нет, просто на воду дую. Пока ничего конкретного.

— Ну я надеюсь, что вы ошибаетесь. Она очень хорошая девочка.

Глава шестая. Плохой

Пронизывающий северный ветер второй день терзал Город, сметя верхний снежный покров с тротуаров и отполировав их до состояния катка. На привокзальной площади, несмотря на не столь поздний час, народу почти не было. Жизнь теплилась только на участке от входа в метро и до входа в вокзал, да в противоположной стороне площади молотили на холостых оборотах десяток автомобилей такси. Я стоял в стеклянном фойе станции метро и, ежеминутно трясясь от крупной дрожи, пробегающей по всему телу, смотрел на пространство перед аркой, в которой четыре дня назад произошло три грабежа подряд. Снизу, из глубин метро под куртку поддувал теплый влажный воздух, спину пронизывал ледяной поток, прорывающийся через полуоткрытые стеклянные двери павильона, а я думал, где я буду прятаться через два часа, когда, после часа ночи станцию метро закроют. Вчера сука— Громов, что отрядил меня в группу по раскрытию грабежей, снизошел и разрешил взять его драгоценную «Ниву», в которой я и просидел четыре часа, наслаждаясь теплом от открытых на максимум сопел печки. А сегодня машину он не дал, сказал, типа самому нужна. Хренов жмот. Наверняка, посмотрел, сколько бензина за четыре часа спалилось, вот и зажопился дальше машину давать. Я как чувствовал это — сегодня на встрече с куратором от «смежников» ввалил выскочку по полной, рассказав, как он на грузовиках тушенку по городу перевозит, в то время, когда в магазинах шаром по кати. А когда капитан из «конторы глубокого бурения» узнал, что я таких банок в магазинах не видел, он возбудился не на шутку и дал мне задачу провентилировать, имеются ли у нашего старшего связи в армии, особенно на складах. Вот и думаю, о чем разговор с Павлентием завести. Если сразу о покупке патронов — не будут ли перебором, и не правдоподобнее ли сначала пару армейских полушубков заказать, за хорошие деньги. Куратор сказал, что денег сколько мне надо, он выпишет, лишь бы толк с этого был.

Да, вчера сидеть в машине было хорошо, только несколько проблем пришлось решать одну за другой. Сначала появились местные таксисты, сказав, что «калымить» здесь не стоит, что чревато порезанными покрышками. Контору палить я не стал, сказал, что жду родственников с поезда, а поезд задерживается из-за снежных заносов у станции Тайга. Потом отбивался от пассажиров, соблазнявших меня отвезти их домой, за весьма неплохие деньги. В перерывах между