Хердис поморщилась, словно отгоняя неприятную мысль.

–А вы младше него?– спросил Конрауд.

–Да, у нас два года разницы.

Она начала рассказывать ему о себе и о брате: тихо, робко. Рассказала о квартире в подвале в Хлидар, где они жили с матерью, которая работала в магазине и мало зарабатывала. Их родители развелись, отец уехал в деревню, и они редко его видели. Их было двое: брат и сестра. У обоих не ладилось с учебой, и, отходив положенное количество лет в школу, они не стали учиться дальше. Она рано начала жить с мужчиной на съемной квартире на улице Квервисгата, а ее брат нанялся на судно, но ходить в море ему не понравилось, и он нашел работу на суше. Он жил один и часто запивал.

Он сам толком не помнил, когда впервые услышал об исчезновении Сигюрвина, но по-настоящему заинтересовался этим, когда посмотрел по телевизору передачу о реальных исландских детективных историях, и там подчеркивалось, что машина Сигюрвина, красный джип, была обнаружена именно у цистерн на Эскьюхлид. В той передаче был один постановочный эпизод, в котором красный джип добавили на фотографию цистерн, сделанную еще до постройки Пертлы.

–И у него в голове что-то щелкнуло,– сказала Хердис.– Воспоминания о событиях, которые он раньше не связывал друг с другом. Лет примерно двадцать спустя.

–Это очень долгий срок,– сказал Конрауд,– для такого свидетельства.

–Он только и знал, что говорил об этом. И мне об этом рассказывал, и многим другим. И все же он считал, что оказаться замешанным в такую старую детективную историю – это как-то стыдно или глупо, он даже не был уверен, что правильно связал одно с другим. Я ему советовала рассказать полиции, он туда пошел, с кем-то из ваших поговорил, но тот ему заявил, что это все очень сомнительно, воспоминание слишком смутное или вроде того, так что поднимать из-за этого шум не стоит, что, мол, в полицию поступают сотни свидетельств, которые никуда не ведут,– и Вилли решил, что и его рассказ тоже попадет в эту кучу. Вот как-то так все было.

–А вы знаете, с кем в полиции он говорил?

–Понятия не имею.

–А что же такое он увидел?

Хердис уставилась на пустую чашку, словно пыталась решить, выпить ли ей еще. Конрауд наблюдал, как она некоторое время боролась со своей совестью, но наконец решилась и налила в чашку водки, на этот раз не притронувшись к кофе. Чашку она выпила залпом.

–Простите, что я к вам так свалилась на голову,– извиняющимся тоном произнесла она, ставя чашку на стол.– Я не собиралась так поздно… я просто… за воротник залила.

–Вы хотите сказать: чтоб сюда прийти, вам пришлось выпить для храбрости?

–Если честно, то да,– ответила Хердис.

–А почему брат с вами не пришел?

–Я увидела эти новости про ледник и почувствовала, что мне надо с кем-нибудь поговорить. С тех пор я много думала о брате. Кто-то сказал, что вы больше всех знаете об этом деле.

–Вы, конечно, не знаете, но я уже не работаю в полиции,– сказал Конрауд.– Я вышел на пенсию. Я мог бы направить вас к тем, кто сейчас ведет это дело. Они бы вас хорошо приняли.

–Но вы так и не нашли того, кто это сделал.

–Нам казалось, мы знаем, кто это был,– ответил Конрауд.– Но он все отрицал.

–Это тот Хьяльталин?

–А ваш брат не с вами?

–Нет.

–Они наверняка захотят снова поговорить с ним,– сказал Конрауд.– Полиция. На этот раз я могу сопроводить его.

–Да,– протянула Хердис.– Только уже поздно.

–Поздно.

–Никуда вы его не поведете.

–А почему?

–Вилли умер,– ответила она.– Погиб в ДТП.

Конрауд почувствовал, что ей до сих пор тяжело из-за этого.

–А ему было всего тридцать три года. Он… в этом году ему исполнилось бы сорок.

–Я вам сочувствую,– сказал Конрауд: он желал бы, если б мог, как-нибудь проявить к ней еще больше сострадания.– Автокатастрофы – это ужасно.

–Когда на леднике нашли тот труп, я все и вспомнила,– сказала Хердис.– Рассказ Вилли про человека, которого он видел у цистерн на Эскьюхлид и который угрожал его убить.

11

Мальчики в ту зиму часто играли на Эскьюхлид. Они смотрели, как строится новый кегельбан, выходящий фасадом на футбольное поле команды «Валюр», использовали недостроенное здание как крепость, сражались на мечах со щитами среди арматуры и серых бетонных стен. А сейчас кегельбан уже сдали, и мальчишки болтались там, смотрели, как люди играют в кегли, и, если у кого-нибудь из них были деньги, они шли к игральным автоматам или покупали себе картошку фри с кетчупом. Когда им надоедало там болтаться, они шли в старую каменоломню или выбегали на пляж в Нёйтхоульсвике[15], где порой люди гребли на каяках, а какой-нибудь чудак занимался плаванием в холодном море.

В тот февральский вечер Вилли шатался по Эскьюхлид один. Он заглянул в кегельбан, поглядел на людей. Сам он этим видом спорта не интересовался, так что там он пробыл недолго. Мама велела ему приходить поскорее, потому что детям его возраста нельзя находиться на улице после восьми часов, а когда он выходил из дому, час уже был гораздо более поздний. Он рассеянно бродил по холму, безучастный ко всему: гандбольная команда «Валюр», за которую он болел, проиграла важный матч. Одет он был тепло: куртка, шапка, варежки. Он увидел цистерны для горячей воды, озаряемые лунным светом, и направился туда. Ничего, что он тут совсем один. У него есть верные друзья, с ними весело играть, но одиночество он тоже любит и умеет быть самодостаточным в своих затеях.

Цистерны вздымались к небесам, словно опустевшие за́мки на вершине холма: пузатые, никчемные. Они шли под снос, потому что построили новую систему водоснабжения с новыми цистернами. А старые стояли кру́гом: восемь штук, а между ними проходы. Посередине была бетонная плита и разный металлолом: вот обломки велосипеда, который когда-то был украден, а теперь пришел в негодность… На каждой цистерне была приварена лестница, ведущая на крышу, а самая низкая ступенька находилась в двух метрах от земли, так что для того, чтоб на нее залезть, требовалась другая лестница. Мальчики забирались туда с помощью всяких хитростей, и некоторые влезали на самую крышу. Он однажды долез до верха, но ужасно испугался высоты и больше не стал: крыша была с уклоном, и ему все время казалось, что он с нее скатывается. А другие мальчишки не боялись высоты, они расхаживали по крыше, вышагивали по самому краю, сидели, свесив ноги. Некоторые перепрыгивали с цистерны на цистерну, но он сам ни в жизнь бы не рискнул.

Некоторые применяли на чистых холстах – стенках цистерн – баллончики с краской, но их мазня была грязной и похабной. На одну цистерну нанесли малоудачное изображение фаллоса, и оно всегда вызывало у мальчишек приступы веселья.