Она набрала побольше воздуха в легкие и медленно-медленно выдохнула. На глаза навернулись слезы, но она не давала им воли.

— Все, чего я хочу, это чтобы мы оставались вместе и вместе растили нашего ребенка.

— Согласен, но дело ведь не только в этом.

— Да, очевидно, но почему они выбрали именно нашего ребенка? Почему именно Энжи?

— Ну, вообще-то, не выбери они нашего ребенка, дорогая, я был бы сейчас все еще мертв.

Она непроизвольно усмехнулась.

— Это верно.

— Расскажи мне еще раз, что они говорили насчет Страны Саймона Хейдена.

Пока Изабелла заново излагала эту часть своего повествования, Этрих, прищурившись, глядел прямо перед собой. Он всегда щурился, когда хотел сосредоточиться, — это помогало. Но стоило ей начать свой рассказ, как он затряс головой, будто она говорила что-то не так. Он перебил ее:

— Ладно, с этим все понятно. Может, ты еще что-нибудь видела, когда была там? Что-нибудь, что может оказаться важным? И не обязательно в этот раз, может, когда-нибудь раньше? Расскажи, что показалось тебе там самым странным?

Она поколебалась, перебирая в памяти события, отбирая что-нибудь, достойное пересказа. А потом сама удивилась собственным словам.

— А знаешь, что там было самым странным, самым изумительным? Как там все стыкуется одно с другим, без натяжек. Вот как сегодня — я повстречала человека, сделанного из сливочного масла. Сначала я, конечно, поразилась, но уже через несколько минут спорила с ним, как ни в чем не бывало. Про то, что он из масла, я и думать забыла. Думала только о том, какая он задница.

Этрих умер один в безымянной больничной палате. Никто из тех, кого он любил или хотя бы знал раньше, не пришел подержать его руку в час этого последнего испытания. Компанию ему составляли медсестры, врачи да одинокий старик, с которым они делили палату. У обоих обнаружилась кошмарная форма рака, разъедавшая их внутренности беспощадно, как соль разъедает лед.

Бывшая жена Этриха, с которой они прожили много лет, знала, что он умирает, но так его ненавидела, что отказывалась приходить. И детям запретила. Потому, что незадолго до того, как доктора поставили Винсенту Этриху смертельный диагноз, он бросил свою семью ради Изабеллы Нойкор. Но — такова жестокая ирония судьбы — она отказалась от него, и он остался ни с чем. А скоро он заболел.

— Винсент?

— Да?

— А там, куда ты попал, когда умер, тоже так было: без натяжек?

Он начал было отвечать, как вдруг услышал за пределами машины какой-то звук, который моментально заставил его выпрямиться. Рывком распахнув дверцу, он вышел из машины и отошел на несколько шагов.

— Винсент?

— Шшшш. — Он поднял руку, призывая ее к молчанию.

Она понятия не имела, что он делает, но подчинилась бесцеремонной команде.

Его рука застыла в воздухе, голова склонилась к плечу, пока он стоял и напряженно прислушивался к чему-то.

Изабелла аккуратно, стараясь не шуметь, открыла дверцу со своей стороны и вышла из машины. Она подумала, что, оказавшись снаружи, возможно, тоже услышит то, к чему прислушивался он.

Стояло лето, и все, что она услышала, были обыкновенные летние звуки: пели цикады, где-то далеко стрекотала газонокосилка, кричал ребенок, набирал обороты двигатель грузовика. Потом после небольшой паузы она услышала какой-то скрип, будто кто-то царапал по железу. Обернувшись, она увидела, как их собака неуклюже выбирается из автомобиля. Потянувшись, Хитцель подошел, сел рядом с ней и уставился на Этриха.

— Ты слышишь? — спросил он, стоя спиной к ней.

— Что, Винсент? Что ты такое услышал?

— Слушай внимательно. Ты можешь и не расслышать, потому что это очень далеко.

Настроившись на восприятие звуков, Изабелла вслушивалась в каждый шорох так внимательно, как только могла. Она постаралась полностью отдаться моменту и только слушать, не отвлекаясь на мысли, вопросы и другие заботы. Но, к своему огорчению, не могла расслышать ничего, кроме цикад да газонокосилки, которая вдруг замолкла, оставив только стрекот насекомых.

— Физз, ты ничего не слышишь? Каких-нибудь насекомых?

— Ну конечно, я их слышу! Их-то я и должна была услышать, этих жуков?

Выражение лица Винсента резко изменилось.

— Ты в самом деле их слышишь?

— Конечно. И что с того?

Она подумала, что он шутит, — разве можно не услышать этот грохот, окружающий их со всех сторон?

— Опиши, что ты слышишь.

— Цикад. Знаешь, такой характерный стрекочущий звук.

Он глядел на нее с таким выражением, как будто еще не решил, верить ей или нет.

— И он доносится издалека?

— Нет, он здесь, прямо вокруг нас. И очень громкий.

— Тебе он кажется громким?

— Да. — Его тон ей не понравился. — Что случилось, Винсент? Что происходит?

— То, что ты слышишь, совсем не цикады… Это мертвые. Кто-то из тех, кого ты принесла с собой, когда возвращалась оттуда.

— Откуда ты знаешь?

Он поглядел на нее с грустью.

— Потому что я помню этот звук с тех нор, как сам был мертв. Это одно из немногих воспоминаний, которые у меня сохранились.

Первое, что Винсент Этрих услышал от Изабеллы Нойкор, было «Луна в человеке, да?». Она разговаривала с какой-то женщиной. Потом запрокинула голову и расхохоталась, широко раскрыв рот. Флора Воэн и Саймон Хейден привели em специально, чтобы познакомить с ней. Три-четыре года назад лицо этой Изабеллы можно было назвать красивым. Такая мысль пришла ему в голову, едва он ее увидел. Когда их представили друг другу, он показал на ее тяжелый плащ, и первое, что она услышала от него, было:

— А вы знаете, как такие плащи называют во Франции?

Она чуть заметно улыбнулась и посмотрела на Саймона и Флору, как будто хотела убедиться, что это не шутка. Наконец она снова перевела взгляд на Винсента.

— Нет, и как же?

— Упелянд. — Слово выбежало изо рта безупречным галопом, пританцовывая на скаку, точно лошадь.

— Хорошее слово, правда? У-пе-лянд.[2]

Обычно она не носила таких тяжелых вещей, но в тот вечер на улице было жутко холодно. Она только что вошла и еще не успела снять длинную, до пят, серую суконную накидку. Капюшон у нее был такой большой, что свисал до середины спины. Эта накидка в сочетании со светлыми волосами, голубыми глазами и розовыми с мороза щеками делали ее похожей то ли на принцессу из волшебной сказки, то ли на танцовщицу из айс-ревю.