тюкает в темечко:

«Тук-тук-тук, твою мать!

Это тьфу, это семечки —

А плюс Бэ доказать!»

Пьяной мордой ворочаю —

Я могу, я такой!

Мы ребята рабочие,

Мы народ заводской!

Руки-ноги у нас крепки,

Голова — как броня!

Интегралы, как айсберги,

Обступили меня.

Эх, как конь, въехал в тему я,

Эх, полно куражу!

Я «на ты» с теоремою,

Я ее докажу!

Как в бескрайнюю реку я

Наугад сиганул.

Днем и ночью кумекаю!

Мрак! Кошмар! Караул!

Вроде рядом решение!

Черт! Опять упустил!

То ли лох я с рождения,

То ли просто дебил!

Я теперь под подушкою

Авторучку держу.

Я с соседкою Ксюшкою

Больше в парк не хожу.

Бог с тобой, что ты, Ксения,

От меня без ума,

У меня отношения

С теоремой Ферма!

Я погряз в геометрии,

Ох, и гнида она!

Ни бельмеса не петрю я,

Не рублю ни хрена!

Я не пью. Я для тонуса

Жгу в потемках свечу.

Пирамиды и конусы

На обоях черчу.

Ночь холодная, черная.

Я от ветра хмельной.

Зинку, тварь подзаборную,

Обхожу стороной.

Синус, тангенс а ну-ка я

Начерчу на снегу!

Пить портвейн с этой сукою

Больше я не могу!

Я, как леший, щетиною

Весь зарос до ушей.

Прочь гоню хворостиною

Дружбанов-алкашей.

Не хочу под бульдозером

С похмелюги храпеть,

А хочу на симпозиум

В самолете лететь!

Я полгода отшельником

Среди формул прожил,

Даже в гости к брательникам

На блины не ходил.

В парке бегаю с бобиком,

Был да сплыл алкоголь!

Я в делении столбиком

На поселке король!

«Запорожец» сверкающий

У меня в гараже.

Не крутой я пока еще,

Но в подкрутке уже!

Не лопух-подмастерие,

Не ходок за вином,

А главбух в бухгалтерии

На заводе родном!

Эх, спляшу-ка «Калинку» я!

Может, я и дебил,

Но вдвоем вместе с Зинкою

На мехмат поступил!

Мы в болоте не ползаем,

Быть фуфлом не хотим!

Мы в Париж на симпозиум

В самолете летим!

2004

«Я к нему у стойки подсела…»

Я к нему у стойки подсела:

Извини, подвинься, дружок,

Ты за мною вслед, было дело,

Бегал всем ветрам поперек.

Что-то ты помятый, понурый,

А ведь был красавец, орел,

А ведь окрутил меня, дуру,

И на ровном месте развел.

Помнишь — трень да брень, трали-вали,

Соловьи, луна, юный пыл!

Ах, как мы с тобою гуляли,

Как нас ветер вольный кружил!

Помнишь, ты кивал: все в порядке,

Трезвый, сволочь, был, как стекло,

И меня купил, как перчатки,

Так оно с тех пор и пошло́.

Помнишь, как меня до упада

Твой партнер поил, старый черт,

Как ты мне сказал: «Очень надо!»

И отправил с ним на курорт.

Ты у всех парней меня отнял,

Женихов порвал в пух и прах,

А сейчас меня за три сотни

Снимут у тебя на глазах.

Ты опять налил, еле дышишь,

Эк тебя скрутило, браток,

Ты живьем зарыл меня, слышишь?

Да зачем, скажи, да за что?

Кем ты стал, смотри, Боже правый,

Даже не с кем горькую пить!

Где он твой партнер, пень трухлявый?

Мне наш долгий путь не забыть!

Не забыть, как в ночь поезд мчался

И как пол ходил ходуном,

Как в безумном танце метался

Одинокий лист за окном.

Как я, дура, лезла на стенки,

Под откос рвалась на ходу…

Ладно, извини. Время — деньги.

Я вон с тем, пузатым, пойду…

1992

«Я ходил по грибы, разливал на троих…»

Я ходил по грибы, разливал на троих,

Был ударник по выплавке стали,

Водку пил за вождей, я работал на них,

А они из меня кровь сосали!

Я окурок без фильтра ворочал во рту,

Шуровал в эпицентре завала,

Состоял на виду, на хорошем счету,

Руководство меня уважало.

А потом, когда танки пошли по Москве,

Я броню им царапал гвоздями,

Воздвигал баррикады, сигналил братве:

«Ну-ка, вы, все сюда, со стволами!»

Год прошел, и второй, вот сосед между дел

Мне с балкона стакан переправил.

Пьем за жизнь. Это он тогда в танке сидел,

Это он меня на уши ставил.

Эх, Москва, август месяц, души моей взлет!

А теперь мы с соседом в упадке.

Он по новой поллитру за горло берет, —

«Эй, — кричит мне, — смотри, все в порядке!

Те же рожи вокруг, тот же самый оскал, —

Урки в штатском, готовые к шмону,

Так зачем же я танк на тебя направлял,

Так зачем ты держал оборону?»

Вот еще один год отвалился, увял.

Я в больнице лежу, в коридоре.

Хворь на сердце наехала, как самосвал,

Нет надежд, помираю от хвори!

Нету света в окне, есть скопление туч.

Вот сосед мне, тот самый, моргает, —

Он здоров, он пришел ко