– Начинаем работу только на аэродроме. Незачем к себе раньше внимание привлекать. Легавых ожидается много, не хочется, чтобы кто-нибудь зря погорел. Пусть трудящиеся, – он отпил темного, «Мартовского», пива, – сначала потратят деньги, расслабятся, посмотрят на выступление парашютистов. По дороге, в давке, они за карманами следят, а в Тушино потеряют, как говорится, бдительность, – Максим отсалютовал стаканом плакату со Сталиным, на стене.

Ребята у него были отменные, Волк сам их подбирал. Кое-кто сел, пока он проводил время на канале, однако Максим не хотел рисковать новыми людьми. В шайке всегда работало не больше десятка человек, они считались лучшими карманниками Москвы. Волк наметил планы на будущее. Требовалось осваивать метрополитен.

– Особенно, – весело сказал он, – станцию, рядом с вокзалами. Гости столицы беспечны. В общем, впереди много дел, – он стал загибать пальцы, – балет, рестораны… – Максим славился тем, что лихо вытаскивал кошельки у иностранцев в Большом театре. Они и представить не могли, что вежливый, элегантный юноша, в хорошем костюме, столкнувшийся с ними в буфете, шарит у них по карманам.

Волосы у него отрастали быстро. Собираясь в Тушино, Волк усмехнулся: «Скоро можно выйти в свет». Он оделся в скромное, аккуратное пальто, и взял ушанку. Максим не пользовался заточенными монетами или лезвиями. Длинные, ловкие пальцы могли вытащить кошелек даже из внутреннего кармана пиджака. Как и все трудящиеся, он поехал в Тушино на переполненном автобусе. Здесь отирался один из его парней. Они только обменялись коротким взглядом. Волк знал, что остальные тоже подтягиваются на аэродром.

Для зрителей предназначались деревянные скамейки. По бокам стояли лотки с пирожками, и горячим чаем. Отыскав свободное место, у края, Волк достал бинокль, немецкой работы. Закрытая трибуна для правительства охранялась милицией. Волк подозревал, что чекисты на аэродроме переоделись в штатское. Он ожидал, что майор Воронов, рано или поздно, появится рядом с трибунами для почетных гостей. Волк, сам не зная, зачем, хотел рассмотреть майора ближе. Бинокль, купленный у спекулянта, был скромным, но с отличными линзами. Рядом с трибуной правительства стояли несколько лож, пониже.

Максим навел бинокль на одну из трибун. Солнце играло бронзовыми искрами в волосах какой-то девочки. Она стояла без шапки, лацкан пальто украшал красный бант. Рядом была еще одна, ниже ростом и младше. Они разговаривали, старшая девочка показывала на самолеты, вдоль взлетной полосы. Большие, зеленые глаза девочки улыбались. Сзади появилась высокая, черноволосая женщина, в собольей шубке:

– Наверное, мать ее, – подумал Волк:

– Туда не подобраться, а жаль. Хотя вряд ли они кошельки принесли. Они денег в руки не берут. Им все бесплатно из распределителей доставляют… – репродуктор на деревянном столбе заорал:

– Широка страна моя родная, много в ней лесов, полей и рек… – люди зашумели. Волк, поднявшись, направился к толпе, осаждавшей лотки. Пора было начинать работу.

Анна обняла дочь за плечи:

– Я договорилась, с руководителем Осоавиахима. После прыжков товарищ Князева подойдет к трибуне. Она здесь приземляется, – Анна показала на круг, очерченный рядом с правительственной ложей, – она прыгает с красным флагом, в честь годовщины революции. Мы сможем спуститься и познакомиться. Смотрите, – она прищурилась, – машины с летчиками. Товарищем Чкаловым, товарищем Вороновым. Давайте помашем, – Анна, незаметно, сжала правую руку в кармане. Длинные ногти вонзились в ладонь.

Песня закончилась. Диктор, низким, красивым голосом, сказал:

– На трибуну поднимаются руководители партии и правительства, во главе с товарищем Иосифом Виссарионовичем Сталиным… – скамейки взревели.

Анна заставляла себя не думать о фотографии девушки в летном комбинезоне. Дочь, вчера, показала ей журнал «Смена». Марта восторженно заметила:

– Лиза родилась в Зерентуе, где дедушка советскую власть устанавливал. Ей четырнадцать лет, а она мастер спорта. Мамочка… – Марта прижалась щекой к ее плечу, – я тоже хочу прыгать с парашютом, можно? И можно, мы со Светланой познакомимся с ней… – тонкий палец дочери указал на фото:

– Смотри, мамочка, – хихикнула Марта, – она на тебя похожа, как будто она твоя дочь. И волосы темные, и лицо твое… – Анна велела себе улыбаться. Лиза Князева смотрела на нее. Анна вспоминала его голос:

– Священника отец Иоанн звали. Иоанн Князев. Они с начала прошлого века в Зерентуе служили. Мне бабушка о его предке рассказывала. Горский всю семью вырезал, и старшую дочь себе забрал… – Анна подавила дрожь в руке, державшей папиросу:

– Совпадение. Лиза никакого отношения к папе не имеет. Папа бы не поступил подобным образом, никогда. Он был чистый, честный человек… – Анна привлекла к себе дочь:

– Конечно, вы с ней встретитесь. Я все устрою. Ты на бабушку свою похожа, у нее тоже рыжие волосы были. И на папу… – Анна, на мгновение, закрыла глаза: «На папу…»

Сталин, с трибуны смотрел на дочь, стоявшую рядом с дочерью Горской. Женщина что-то показывала девочкам, на поле. Все сведения говорили, что Горская чиста. Из Испании сообщали, что Янсон тоже не делает ничего подозрительного.

– Все равно, – размышлял Сталин, – с отцом, обманывавшим партию… Семен был честным человеком, – вспомнил он Воронова, – он не скрывал своего происхождения. Он мне в Туруханске рассказал, из какой он семьи. Мальчики его не знают, и не надо, чтобы знали. Они плоть от плоти советской власти. Петр проявил бдительность, принес документы, которые Горский скрывал от товарищей. Степан справится, я уверен, – Ежов доложил Сталину, что майор Воронов, не колеблясь, согласился участвовать в операции, по проверке Горской.

– Я тебе говорил, – усмехнулся Сталин, – говорил, Николай Иванович, что он солдат партии, и сделает все, что она прикажет. Как его брат, как его отец покойный. Когда мы получим сведения, компрометирующие Горскую, можно ее арестовывать. Насчет Янсона, – он помолчал, – распоряжение в Испанию уйдет на днях. Его надо привлечь к процессу, не дожидаясь результатов проверки. Он получил наградное оружие от Троцкого… – Сталин поморщился, – был в его доме. Думаю, кроме установки микрофонов, он там еще кое-чем занимался. Впрочем, – Сталин прошелся по кабинету, Ежов стоял навытяжку, – он все расскажет, здесь, в Москве. У нас под рукой его жена и дочь… – рассматривая заснеженный, кремлевский двор, Сталин вспомнил большие, зеленые глаза Марты Янсон. Он кивнул: «Расскажет».

Он подозревал, что Ленин знал об истинном происхождении Горского. Двое были лучшими друзьями со времен первой эмиграции Ленина. Владимир Ильич познакомился с Горским в Швейцарии, у Плеханова.

– Он женился, Горский, – вспомнил Сталин, – на Фриде. Нельзя доверять дочери человека, лгавшего партии. Когда Горский бежал из тюрьмы, он навещал Японию, Америку. Все подозрительно. Хотя она могла ни о чем не знать, пакет был заклеен… – глядя на черные волосы Горской, он решил:

– Посмотрим, как пройдет проверка. Даже если она ничего не разболтает, Янсона скоро привезут в Москву. На очной ставке она заговорит, обязательно, – в репродукторе диктор рассказывал о рекордах доблестных сталинских соколов. Летчики выстроились у истребителей. Майор Воронов стоял рядом с Чкаловым. Сталин полюбовался каштановыми волосами, разворотом широких плеч: