– А что говорят о нём приглашенные им гости?

– Только о нём и говорят. Хотя одноклассницы Ясуко зеленеют от зависти и ищут пороки. Но все, что они могут сказать: «Это не мой тип!» Я не нахожу слов, чтобы описать улыбку жениха. Эта улыбка полна благоухания юности.

– Как насчет того, чтобы отметить это в вашей поздравительной речи? Кто знает, вдруг будет какая-то польза. Этот брак, в конце концов, вовсе не рэнай-кэккон[23], который стал так моден в наши дни.

– Все равно, именно за такой они его нам и выдают.

– Ложь. Эта свадьба – самая что ни на есть благородная. Женитьба послушного сына.

Взгляд Сунсукэ пробежал по заставленному стульями углу холла. Там сидела мать Юити. Пудра, толстым слоем лежащая на её оплывшем лице, не давала определить возраст этой женщины. Она изо всех сил старалась улыбаться, но распухшее лицо мешало этому. Её щёки все время подергивались, словно от тика.

Это был последний счастливый момент в её жизни. «Счастье такое безобразное», – подумал Сунсукэ. В этот момент мать Юити провела рукой, на которой сверкнуло старомодное бриллиантовое кольцо, по своему бедру. Возможно, она говорила, что ей нужно помочиться. Женщина средних лет рядом с ней в платье европейской расцветки наклонила голову и что-то прошептала, потом подала руку и помогла матери Юити подняться. Они пошли через толпу, обмениваясь приветствиями с гостями, и проследовали в коридор в направлении туалетов.

Когда Сунсукэ увидел это распухшее лицо так близко, ему вспомнилось мертвое лицо его третьей жены, и он содрогнулся.

– Такое в наши дни не часто увидишь, – холодно заметила госпожа Кабураги.

– Устроить вам как-нибудь встречу с Юити?

– Это довольно нелегко сразу после свадьбы, не так ли?

– Что, если… когда он вернется после медового месяца?

– Обещаете? Мне бы хотелось основательно побеседовать с этим женихом.

– У вас нет предвзятых представлений о браке, не так ли?

– О браках других. Даже мой брак не принадлежит мне, это брак другого человека. Я не имею к нему никакого отношения, – ответила эта хладнокровно мыслящая дама.

Обслуживающий персонал по сигналу принялся звать гостей к столу. Толпа, состоящая почти из сотни гостей, хлынула в едином порыве в одну из столовых в главном здании. Сунсукэ усадили за стол вместе с почетными гостями. Старый писатель горько сожалел, что со своего места не мог наблюдать за смущенным выражением, которое запечатлелось на лице Юити с момента начала церемонии. Чуткие зрители сказали бы, что темные глаза жениха, определенно, были гвоздем программы всего вечера.

Хироэн[24]продолжалось без каких бы то ни было заминок. Согласно обычаю, жениху с невестой стали аплодировать, когда они поднялись со своих мест. Пара, исполняющая обязанности накодо, усердно помогала этим уже ставшим взрослыми, по ещё сохранившим детскость новобрачным. У Юити возникли большие затруднения с галстуком, и ему пришлось перевязывать его несколько раз.

Юити и сват-накодо стояли у входа рядом с автомобилем, предназначенным для молодых, поджидая Ясуко, которая замешкалась с приготовлениями. Сват, бывший кабинетный министр, настоятельно предлагал Юити выкурить сигару. Молодой жених неловко прикурил и окинул взглядом улицу.

Им не хотелось ждать в машине, так как было слишком жарко, а они немного опьянели от выпитого вина. Поэтому мужчины прислонились к автомобилю, который время от времени освещался фарами проходящих машин, и праздно болтали.

– Не беспокойся о матери, – сказал накодо. – Я присмотрю за ней, пока вы в отъезде.

Юити с радостью услышал эти добрые слова от старого друга отца. Хотя он считал, что стал совсем жестокосердным, но все еще питал сентиментальные чувства к своей матери.

В этот момент стройный мужчина, не японец, перешел тротуар, выйдя из здания напротив. На нём был костюм цвета яичной скорлупы и светлый галстук-бабочка. Он подошел, видимо к собственному «форду» последней модели, припаркованному на улице, и вставил ключ. Пока мужчина проделывал все это, за его спиной появился молодой японец и стоял некоторое время на каменных ступенях, осматриваясь. Он был одет в лёгкий двубортный костюм в клетку, явно сшитый на заказ. Его галстук пронзительного желтого цвета был виден даже в темноте. Его масленые волосы блестели, словно сбрызнутые водой. Юити посмотрел снова и содрогнулся. Это был тот самый молодой официант, которого он заприметил несколько дней назад.

Европеец позвал юношу, который с легкостью запрыгнул на переднее сиденье. Его товарищ присоединился к нему, скользнув за руль, и громко хлопнул дверцей.

– Что случилось? – спросил сват. – Ты бледный как полотно.

– Да, полагаю, я не привык к сигарам. Выкурил всего чуть-чуть, но чувствую себя ужасно.

– Это плохо. Дай её мне.

Сват положил горящую сигару в серебряную коробочку и защелкнул крышку. Этот звук снова заставил Юити вздрогнуть. В этот момент среди толпы провожающих у входа появилась Ясуко в дорожном костюме и кружевных перчатках.

Молодожены отправились на Токийский вокзал на машине. Там они сели в поезд, отправляющийся в семь тридцать в город Нумадзу через Атами[25]– пункт их назначения. Счастье Ясуко было столь велико, что она едва отдавала себе отчет в своем поведении, отчего Юити чувствовал неловкость. Его покладистый характер всегда помогал хранить любовь, но теперь он превратился в тонкий сосуд, совсем не предназначенный для столь быстроиспаряющейся субстанции. Его сердце походило на темный склад, заполненный церемониальными предметами обихода.

Ясуко сунула ему в руки популярный журнал, который читала. Из оглавления ему бросилось в глаза слово «РЕВНОСТЬ», набранное крупным шрифтом. В первый раз Юити понял, что может соотнести эту тему с собственными темными порывами. Оказывается, ревность была источником его несчастий.

Но по отношению к кому он испытывает это чувство?

Юити подумал о юноше официанте, которого видел незадолго до этого. Сейчас он направляется в свадебное путешествие в компании молодой жены и чувствует ревность к юноше, которого едва знает. Юити ужаснулся от такой мысли. «Наверное, я действительно какой-то странный».

Юити положил голову на спинку кресла. Он пристально рассматривал опущенное лицо Ясуко. Определенно, он не мог превратить её в мальчика! Эти брови? Эти глаза? Этот нос? Эти губы? Юити бурчал себе под нос, как художник, которому никак не удастся сделать удачный набросок. В конце концов он закрыл глаза и попытался представить Ясуко мужчиной. Извращенное мышление превратило хорошенькую женщину, сидящую перед ним, во что-то непривлекательное, фактически безобразное, что невозможно полюбить.