Но та уже ушла. На ее месте обнаружился мальчик, рядом с которым она села в классе. Он был на добрых полфута выше Люс, с сияющей, дружелюбной улыбкой, россыпью веснушек на носу и ясными синими глазами. Что-то в нем, даже в его манере грызть шариковую ручку, казалось… непреклонным. Люс сознавала, насколько это слово необычно для описания человека, с которым она даже ни разу не разговаривала, но ничего не могла с собой поделать.

— О, слава богу, — со смехом заявил он, хлопнув себя по лбу. — Единственное, что я умею, совпадает с единственным, что у тебя осталось.

«Может создавать отражения себя или других»? — медленно прочла Люс.

Он тряхнул головой и вписал в ячейку свое имя. Майлз Фишер.

— Уверен, действительно впечатляющая штука для кого-то вроде тебя.

— Гм. Ага.

Люс отвернулась. Для кого-то вроде нее, кто даже не представляет, что это значит.

— Погоди, эй, куда ты собралась? — окликнул он, подергав ее за рукав. — Эх. Ты не уловила скромной шутки?

Когда она покачала головой, Майлз заметно понурился.

— Я всего лишь имел в виду, что, в сравнении со всеми остальными в классе, едва ли на что-то гожусь. Помимо себя самого мне удалось отразить только мою маму. Испугал папу секунд на десять, но затем картинка померкла.

— Погоди, — заморгав, перебила его Люс, — Ты создал изображение собственной матери?

— Случайно. Говорят, это несложно проделать с людьми, которых ты, ну, любишь, — пояснил он, чуть покраснев — едва заметным розовым мазком по скулам. — Теперь ты подумаешь, что я какой-нибудь маменькин сынок. А я всего лишь хотел сказать, что «несложно» — это как раз там, где заканчиваются мои возможности. Тогда как ты — ты же знаменитая Люсинда Прайс.

Он помахал руками, изобразив крайне мужественную версию пугающего привидения.

— Когда уже все вокруг перестанут это повторять — огрызнулась Люс.

Затем, пожалев о собственной грубости, вздохнула и облокотилась на перила, уставившись на воду. Ей слишком трудно было воспринимать постоянные намеки на то, что окружающие ее здесь люди знают о ней больше, чем она сама о себе. Она вовсе не собиралась вываливать все на этого парня.

— Прости, дело в том, что мне казалось, я тут одна такая, кто едва ли на что-то годится. Так что насчет тебя?

— О, я из тех, кого тут называют «разбавленными», — пояснил он, выразительным жестом обозначив в воздухе кавычки. — У мамы в предках был ангел несколько поколений назад, но все остальные мои родственники — смертные. Мои способности удручающе незначительны. Но я здесь потому, что мои родители обеспечили школу… э-э… этой террасой, на которой ты стоишь.

— Понятно.

— Действительно, ничего впечатляющего. Моя семья просто одержима тем, что я должен учиться в Прибрежной. Слышала бы ты, как мне капают на мозги дома, чтобы я «наконец-то начал встречаться со славной девушкой из нефилимов».

Люс рассмеялась — искренне, едва ли не впервые за многие дни. Майлз добродушно закатил глаза.

— Итак, я видел, как вы с Шелби завтракали этим утром. Вы соседи по комнате?

Девочка кивнула.

— Раз уж речь зашла о славных девушках из нефилимов, — пошутила она.

— Ну, я в курсе, что она несколько, хм…

Майлз зашипел и одной рукой изобразил бьющую когтистую лапу, снова насмешив Люс.

— В любом случае, я не первый ученик и даже близко не стою, но уже некоторое время тут ошиваюсь и по-прежнему частенько думаю, что это место довольно-таки безумное. Так что, если тебе вдруг захочется совершенно обычного завтрака или чего-то в этом роде…

Люс закивала прежде, чем сама успела это заметить. «Обычного». Какая музыка для ее смертных ушей.

— Скажем… завтра? — предложил Майлз.

— Отлично.

Майлз ухмыльнулся и помахал ей на прощание, и Люс осознала, что все остальные ученики уже зашли обратно в помещение. Впервые за все утро оставшись к одиночестве, она опустила взгляд на лист бумаги у себя в руках, в сомнениях, как относиться к другим ребятам из Прибрежной. Ей не хватало Дэниела, который мог бы многое для нее расшифровать, если бы он был… А где он, собственно, находится? Она не знала даже этого.

Слишком далеко.

Люс прижала палец к губам, вспоминая его последний поцелуй. Невероятные объятия его крыльев. Ей было так холодно без него, даже под калифорнийским солнцем. Но она оказалась здесь из-за него, принятая в этот класс ангелов, или кто там они на самом деле, вкупе со своей дикой новой славой, — и все благодаря ему. В чем-то ей даже нравилось, что они с Дэниелом связаны столь запутанным образом.

И пока он за ней не вернется, ей не оставалось ничего иного, за что она могла бы держаться.

— Ладно, колись: что в Прибрежной школе показалось тебе пока самым странным?

Дело было утром в среду, перед занятиями. Люс сидела за солнечным столиком на террасе и вместе с Майлзом пила чай. На мальчике была несколько старомодная желтая футболка с эмблемой фирмы «Санкист», бейсболка, натянутая до самых синих глаз, шлепанцы и обтрепанные джинсы. Воодушевленная свободной формой одежды, принятой в Прибрежной школе, сама Люс избавилась от типового черного наряда. Она предпочла красный сарафан с коротким белым кардиганом, по ощущению — как первый ясный день после долгой череды дождей.

Девочка высыпала себе в чашку полную ложку сахара и рассмеялась.

— Даже не знаю, с чего начать. Может, моя соседка, которая, думается мне, этим утром прокралась в комнату перед самым рассветом и снова ушла, прежде чем я проснулась. Нет, погоди, это занятия, которые ведет пара из ангела и демона. Или, — добавила она, сглотнув, — то, как здешние ребята смотрят на меня, словно я какая-то легендарная оригиналка. Безымянная оригиналка — это ладно, я привыкла. Но знаменитая…

— Ты не знаменитая, — перебил Майлз и откусил изрядный кусок рогалика. — Я разберусь с этим по порядку, по одному вопросу за раз, — добавил он, не переставая жевать.

Когда он промокнул рот салфеткой, Люс наполовину поразило, наполовину насмешило его неожиданно безупречное поведение за столом. Она невольно вообразила, как он в детстве берет в гольф-клубе некие причудливые уроки этикета.

— Шелби резковата на поворотах, — начал Майлз, — но она бывает и классной. Когда сама этого хочет. Я, конечно, еще не познакомился с этой стороной ее характера, — добавил он, фыркнув. — Но ходят такие слухи. Что до Франки и Стивена, это поначалу озадачило и меня тоже, но каким-то образом они добиваются результатов. Это вроде небесного равновесия. Почему-то присутствие обеих сторон позволяет учащимся лучше развиваться.

Опять это слово. Развиваться. Ей вспомнилось, как к нему же прибег Дэниел, объясняя, что не присоединится к ней в Прибрежной. Но развиваться во что? Это понятие применимо только к нефилимам. Не к Люс, единственному чистокровному человеку в классе почти ангелов, дожидающейся, пока ее собственный ангел не соизволит вернуться и спасти ее.