Священник сиял улыбкой.

— Мы готовы?

— Да.

— У вас есть кольца?

У нее сердце чуть не выпрыгнуло из груди, когда Сойер достал из кармана и положил на открытую Библию гравированные кольца своих родителей. Она затаила дыхание, глаза наполнились слезами. Ее фальшивый брак будет скреплен фамильными вещами Риггэнов! Линн чувствовала себя мошенницей.

Служба была краткой и деловой. Сойер взял холодную руку Линн в свою и надел золотое кольцо на полоску, оставленную кольцом брата.

Священник сказал: «Поцелуйте невесту». Линн покраснела. У Сойера пересохло во рту. Он не предполагал, что в нем вспыхнет желание. Но сегодня Линн, как никогда, походила на ту женщину, которую он хотел годы назад. И совсем не напоминала ту довольно вульгарную особу, которую он знал как жену брата. Легкое платье словно парило вокруг стройной фигуры, подчеркивая нежную сексуальность.

Проклятье! Лучше бы она носила свои прежние туалеты сексуальной бабенки. Нахально соблазняющие платья напоминали бы, что она принадлежит Бретту. Тогда ему легче было бы сопротивляться ее очарованию.

У него заныло в груди, когда он заметил ее повлажневшие глаза. Она еще оплакивает его брата? Но у него нет выбора. Иначе она улетит во Флориду и лишит его ребенка.

Сойер обхватил ладонями ее локти и наклонился, чтобы коснуться губами рта. Он точно потонул в ее нежном, пахнущем медом аромате. Короткого поцелуя не получилось, его губы никак не могли оторваться от ее манящего рта. Пока ее холодная плоть не потеплела и не стала податливой. Жажда прижать ее к себе и слиться воедино бушевала в нем, несмотря на самый неподходящий момент.

Как она могла так целовать его, если она все еще любит брата? Или она думает о Бретте, когда закрывает глаза? От этой мысли Сойеру стало горько и обидно.

В приемной он подписал документ, который священник положил перед ним. И Линн написала свою фамилию рядом с его. Ту же самую фамилию, какой она подписалась, выходя замуж за Бретта. Горечь нарастала. Он женился на жене брата. Стал его временным заместителем.

В церковном дворе, пока Опал суетилась вокруг букета, Сойер пошел за Картером в его машину. Всю службу он чувствовал неодобрение Картера. Его лучший друг и Бретт недолюбливали друг друга. И когда Сойер попросил Картера быть шафером на свадьбе, тот высказал свои доводы, почему он против. Возражения Картера и его добровольный приезд чертовски много значили.

— Спасибо, — Сойер протянул руку.

— Надеюсь, ты понимаешь, в какую историю влип. — После недолгих колебаний Картер пожал руку друга.

— Бретт бы не возражал, чтобы я заботился о Линн.

— Бретт хотел только одного, — фыркнул Картер, — чтобы ты хотел ее. Послушай, дружище ты знаешь, я люблю тебя как брата, но во всем, что касается Бретта, у тебя будто завязаны глаза. Присматривай за Линн, у нее могут быть скрытые мотивы, из-за которых она согласилась выйти за тебя замуж.

— Она беременна, — сквозь зубы процедил Сойер.

Картер присвистнул — «я же говорил». Сойер не рискнул открыть всю правду. Даже лучшему другу.

— Можешь рассчитывать на меня… неважно в чем. — Картер сел в свой «мустанг» и быстро уехал.

Сойер вернулся к женщинам. Теперь Линн его жена. Его жена. Его красивая, чертовски сексуальная жена. Новоиспеченный муж положил руку жене на талию и повернулся к Опал.

— Ты знаешь, где найти меня. Встретимся в понедельник.

Под его ладонью у Линн одеревенела спина. Большие голубые глаза стали еще больше. Нижняя губа прикушена. Он не посвятил ее в планы так называемого медового месяца.

Сойер подвел жену к машине. Положил букет в коробку на заднем сиденье. Затем подождал, пока она сядет. Солнце играло на обручальном кольце его отца. Он потянулся к ее ремню безопасности. В этот момент Линн тоже взялась за ремень, и их руки встретились.

— Я могу сама. — Она отвела его руку и щелкнула замком. — Почему мы взяли отпуск на остальные дни недели?

— Чтобы у нас было время и ты могла устроиться в моем доме.

— Ты бы мог предупредить меня.

В чем проблема? Под разными предлогами она откладывала переезд в его дом, хотя ремонт ее комнат закончился несколько дней назад. Он хотел, чтобы Линн была в его доме.

— Разве не завтра придет риэлтер забрать оставшуюся мебель? Теперь у тебя есть время проследить за ним, — пожал он плечами.

— Но я еще не заработала ни одного оплаченного свободного дня. — Пальцы обхватили колени. — Плохо даже то, что я сегодня на полдня ушла. Мы не можем заехать в офис, чтобы я взяла работу? Я бы дома прочла новые заявки. Иначе потом придется наверстывать.

Сойер не знал, какого рода возражения он ожидал услышать. Но ее нежелание отдохнуть от работы поразило его. Бретт никогда не называл жену ленивой или тупой, но постоянно намекал на это. Он часто говорил: мол, она великолепная жена до тех пор, пока он держит ее на месте — в кухне и спальне.

— Ты на зарплате. Это не имеет значения. — Это имело значение с Бреттом, который не являлся в офис столько дней, сколько хотел. Регулярно исправлять его работу, выполненную спустя рукава, стало частью служебных обязанностей Сойера и Опал. Но, по мнению Сойера, Бретт был гением маркетинга, и он прощал брату пренебрежение служебной этикой.

— Картер и еще пара ребят через час встретят нас у твоего дома. Сегодня вечером мы перевезем твои вещи.

— Конечно, Картер в восторге от такой перспективы, — пробормотала она.

— Дай ему время. Он скоро все поймет.

— А он знает, что это временный брак?

— Нет. И я никому не намерен объяснять. Это не их дело.

Она вздохнула, откинула голову на кожаный подголовник сиденья и закрыла глаза. Вид у нее был усталый. Он отметил темные круги у нее под глазами.

— Ни о чем не беспокойся. Только береги здоровье — свое и малыша.

— И компании.

Он заскрипел зубами, вспомнив, что Линн согласилась на брак из денежных соображений.

— Правильно. Но успех компании — это моя забота.

Она подняла веки.

— У меня немного вещей, я оставлю только мебель из моей… из гостевой комнаты, одежду и коробки с хозяйственными вещами, которые не смогла продать.

— Этой ночью ты будешь спать в собственной постели в моем доме. — При мысли об этом Сойера бросило в жар. Он ослабил галстук. Несколько минут назад он стоял в церкви и обещал любить, уважать и защищать эту женщину до конца своих дней.

Солгав, он тотчас отправится в ад? Или его жизнь в следующие двенадцать месяцев сама превратится в пекло?

Линн стояла в углу большой кухни. Шумная группа из четырех мужчин и трех женщин набросилась на пиццу, едва ушел разносчик.