— Возможно, так оно и было. Но он мне этого не говорил, — ответил Maggiore. Брунетти и сам всегда защищал своих подопечных, которых вынудил стать информаторами.

— Он хотел с ними завязать, — продолжал Гуарино. — Стефано не сказал, что заставило его принять такое решение, но, что бы это ни было, его это явно беспокоило. Тогда-то он и заметил, что хорошо бы ему сесть в тюрьму — чтобы наконец покончить с этими махинациями.

Брунетти едва удержался, чтобы не напомнить Гуарино, что в итоге-то покончили с самим Ранцато. Как не стал указывать и на то, что, по его наблюдениям, на стезю добродетели преступников нередко толкает страх за собственную шкуру. Только отшельник мог не знать о «emergenza spazzatura»[25]к которому в последние недели жизни Ранцато было приковано внимание всей страны.

Неужели Гуарино и впрямь смутился? Или, может, Брунетти разозлил его своей черствостью?

— Когда вы в последний раз с ним разговаривали? — спросил Брунетти, поддерживая беседу.

Майор вытащил из кармана черную записную книжку. Послюнив правый указательный палец, быстро пролистал странички.

— Седьмого декабря, — ответил он. — Я запомнил число, потому что он сказал, что его жена хочет, чтобы назавтра он вместе с ней пошел к мессе. — Вдруг рука Гуарино разжалась, и записная книжка шлепнула его по ноге. — Oddio, — прошептал он, побледнев как полотно. Он закрыл глаза и сжал губы.

Брунетти даже показалось, что он сейчас потеряет сознание. Или расплачется.

— Что случилось, Филиппо? — обеспокоенно спросил он, снимая ноги со стола и наклоняясь к нему поближе.

Гуарино захлопнул записную книжку и, водрузив на колени, уставился на нее.

— Я вспомнил, — сказал он. — Он сказал, что его жену зовут Иммаколата и что она всегда ходит к мессе восьмого декабря, в день именин.

Брунетти не понял, почему это воспоминание вдруг так расстроило Гуарино, пока тот не добавил:

— Он сказал мне, что это единственный день в году, когда жене удается уговорить его посетить церковную службу и причаститься. Значит, перед мессой он собирался исповедаться. — Подхватив книжку, Гуарино убрал ее обратно в карман.

— Надеюсь, у него это получилось, — ляпнул Брунетти.

После этого открытия мужчины умолкли. Брунетти встал и подошел к окну — успокоиться самому и дать время успокоиться Гуарино. Надо будет рассказать Паоле, как вырвалась эта фраза, прежде чем он успел сообразить, что говорит.

Гуарино откашлялся и заговорил, словно они с Брунетти заключили джентльменское соглашение — не обсуждать Ранцато и то, что он мог знать:

— Понимаете, потому нам и нужна ваша помощь — единственная зацепка, которая есть у нас по его убийству, привела в Сан-Маркуолу. И только ваши люди тут, в Венеции, знают, не обитает ли здесь какой-нибудь подозрительный тип, способный вляпаться в подобное дельце, — фраза не показалась Брунетти законченной, так что он промолчал. Через секунду Гуарино продолжил: — Мы сами не знаем, кого ищем.

— А у синьора Ранцато был только один такой заказчик? — спросил Брунетти, вновь поворачиваясь лицом к майору.

— Мне он говорил только об одном, — ответил тот.

— Это еще ничего не значит, — заметил Брунетти.

— Не обязательно. Помните, я вам уже говорил, что мы к тому моменту если не подружились, то очень сильно сблизились. Мы многое обсуждали.

— Например?

— Например, я говорил ему, какой он везунчик — женился на девушке, которую так сильно любит. — Голос Гуарино дрогнул, когда он произносил это «любит».

— Ясно.

— Я это серьезно говорил, — в порыве откровенности поведал Гуарино. — Не для того, чтобы он просто начал мне доверять. — Он подождал, чтобы убедиться, что Брунетти почувствовал разницу. — Может, вначале все было и по-другому, но потом… Со временем наши отношения изменились.

— А вы когда-нибудь встречались с его женой? Или хотя бы видели ее?

— Нет. Но у Стефано на столе была ее фотография. Я бы и рад с ней поговорить, но не имею на это права — если мы свяжемся с ней, они сразу поймут, что Стефано работал на нас.

— Раз они его убили, значит, и так уже это поняли, верно? — спросил Брунетти, отказываясь жалеть погибшего.

— Возможно, — неохотно согласился Гуарино. — Скорее всего, — признал он. — Но таковы правила. Ни при каких обстоятельствах мы не должны подвергать ее жизнь опасности.

— Разумеется, — кивнул Брунетти. Он не стал говорить, что, на его взгляд, они и так уже подвергли ее опасности, да не один раз. Он вернулся за свой стол. — Я не знаю, сможем ли мы чем-нибудь вам помочь, но мы постараемся. Я наведу кое-какие справки, просмотрю архивы. Но пока что мне никто, совпадающий с вашим описанием, на ум не приходит.

Под выражением «навести справки» он подразумевал не только обычный просмотр досье, но и поиски на бытовом уровне — беседы с информаторами, намеки, сплетни из местных баров.

— Как бы то ни было, — продолжил Брунетти, — вы и сами понимаете, в Венеции мало что понимают в наземных перевозках.

Гуарино покосился на него, пытаясь понять, шутит Брунетти или нет. Тот сидел с каменным лицом.

— Я буду благодарен за любые сведения, — ответил Гуарино. — У нас безнадежная ситуация. Так всегда получается, когда приходится работать в месте, где неизвестно… — Он оборвал себя на полуслове.

Брунетти пришло в голову, что окончанием фразы вполне могли быть слова «где неизвестно, кому можно доверять».

— Странно, что он ни разу не назначил встречу со своим заказчиком так, чтобы и вы могли на него посмотреть, — заметил Брунетти. — В конце концов, вы ведь так близко сошлись.

Гуарино промолчал.

А ведь вопросов еще несметное количество, понял Брунетти. Останавливали ли когда-нибудь грузовик, требовали ли у водителей предъявить документы? Не попадали ли они в аварии?

— А с водителями вы разговаривали?

— Да.

— И?

— От них мало толку.

— В смысле?

— Они ездили, куда им было велено, и не задумывались над тем, что везут, — сказал Гуарино, но, заметив скептическое выражение лица Брунетти, добавил: — Ну или убийство Ранцато стерло все их воспоминания.

— Как вы думаете, имеет смысл добиваться от них правды?

— Мне кажется, нет. Здешние жители редко сталкивались с Каморрой напрямую, но уже прекрасно понимают, что на ее пути лучше не вставать.

— Ну если все зашло так далеко, то не стоит и пытаться их остановить, не так ли? — спросил Брунетти.

Поднявшись на ноги, Гуарино нагнулся и пожал Брунетти руку.