Послышались крики – это выбежали заспавшиеся конюшие. Они попытались поймать вороного, но сделали только хуже. Пока я гадала, слечу я с седла и попаду под пудовые копыта жеребца, или он просто растрясет меня на клочки по закоулочкам, вредное животное отбежало в сторону от забора и… понеслось вперед. Я едва не завизжала от ужаса – такую высоту не могла взять ни одна лошадь! – но вспомнила, что принцессам визжать не положено, поэтому зажмурилась, легла на шею коня и вцепилась всем, чем можно, во все, что можно.

Финальный удар копыт по земле прозвучал набатом. А затем… последовало восхитительное ощущение полета. Я стала легкой, как перышко, и страх исчез, сменившись ликованием. Вот тут я не выдержала – и завизжала! От восторга.

– Ворота открыть! – услышала я краем уха чей-то рык.

В это мгновение Зверь приземлился, встряхнулся и гордо поскакал прочь от замка. Я в очередной раз едва не вылетела из седла, но вовремя сообразила, что все еще визжу.

Когда я, наконец, замолчала, жеребец одобрительно покосился на меня и великодушно сбавил ход.

Сбоку мелькнула серая тень, помчалась наперерез. От неожиданности Зверь снова поднялся на дыбы, и вот тут я поняла, что все-таки падаю. Спустя мгновение меня ощутимо тряхнуло, и я обнаружила себя висящей на чьем-то могучем плече. После пережитого меня мутило, поэтому я не сразу обрела четкость зрения. А когда смогла оглядеться, поняла, что вишу на… Онтарио Ананаксе, который спешился и свободной рукой удерживал поводья Зверя. Серый в яблоках герцогский жеребец по кличке Буран спокойно стоял рядом.

– Вы, Ваше Высочество, больная на всю голову или как? – Онтарио стряхнул меня, как птичий помет, и больно взял за плечи. – Какого дьявола вы полезли к этой лошади?

То ли от потрясения, то ли от восторга у меня все еще кружилась голова, поэтому я не сразу поняла, что именно он сказал. И не сразу увидела, как он бледен.

– Вы только что назвали меня сумасшедшей или мне послышалось? – уточнила я.

– Вы могли погибнуть! – возмущенно воскликнул он. – Почему нельзя было дождаться утра и прокатиться под присмотром?

– Потому что мне опостылело быть под присмотром! – заорала я. – Вы не знаете, что это такое, когда за каждым вашим шагом следят, не те, так эти! А вам хочется просто погулять! Ясно? Просто погулять в одиночестве, не чувствуя чужих взглядов, в которых ты запуталась, как в паутине!

Я заставила себя замолчать, потому что поняла – еще слово, и заплачу. Как-то вдруг стало так себя жалко… Мы со Зверем несколько секунд были единым целым. Потрясающее чувство, будто я нашла единомышленника, которого у меня сейчас пытаются отобрать!

Онтарио смотрел на меня с таким странным выражением, что я тут же попыталась отцепить его руки от себя. Но он убрал их сам, отвернулся, чтобы взглянуть на вороного, а когда повернулся, я увидела всегдашнюю ироничную улыбку на его губах.

– Давайте просто погуляем? Вы, я и две коняшки. Никаких ограничений с моей стороны, но если вы опять свалитесь с седла, я вас снова поймаю, договорились?

Налетевшая на меня эмоциональная буря ушла. Слегка болела голова, однако я почувствовала себя собой, то бишь Ее Высочеством Альвиной, принцессой Кармодонской.

– Я не падала, – буркнула я. – Это вышло случайно!

– Я знаю, – неожиданно согласился Онтарио. – Если бы у вас была склонность падать с лошади, вы свалились бы еще во дворе, и уж точно вылетели бы из седла, когда Зверь летел над стеной. Вот ведь демон, а не конь! Полет выглядел просто завораживающе!

– Да? – заинтересовалась я. – А как я выглядела в момент полета?

– Восхитительно, – уверил Онтарио, – ровно до тех пор, пока не завизжали. После этого я старался на вас не смотреть…

Несколько мгновений я разглядывала его в полном обалдении, а потом захохотала. Принцессам хохотать не положено, но сейчас поступить по-другому было решительно нельзя.

Онтарио присоединился ко мне. Пару минут мы ржали, как кони, поддерживая друг друга, чтобы не упасть. Затем, все еще посмеиваясь, оседлали лошадей.

– Это будет у меня, – заявил Онтарио, подбросив в ладони поводья Зверя. – В остальном, как я уже сказал, никаких ограничений. Куда желаете отправиться, Ваше Высочество?

Я с сомнением покосилась на виднеющейся вдали замок. Должно быть, там сейчас царила настоящая суматоха, а Его Светлость, в отчаянии разрывая на клочки постельное белье, с которого только что поднялся, приказывал срочно начинать спасательную операцию.

– Забудьте о них, – махнул рукой Онтарио, проследив за моим взглядом, – забудьте обо всем, кроме этой ночи! Я совру, что ловил вас, точнее Зверя, до рассвета, а вы скажете, что не собирались кататься, а хотели просто посидеть в седле такой красивой лошади.

– Вот прямо так легко соврете? – заинтересовалась я.

Онтарио тронул Бурана с места, а за ним зашагал Зверь, смирный, как ягненок.

– Ну, я не совсем совру, – не смутился Онтарио, – я лишь немного приукрашу действительность. Я же вас ловил? Ловил. Вы же в седло сели? Сели!

– Мне будет ужасно жаль отдавать эту лошадь какому-то там залетному принцу, – грустно сказала я. – Может быть, мне его отравить?

– Коня или принца? – уточнил Онтарио.

– Принца, конечно, – возмутилась я. – Разве можно травить такое чудесное животное?

Я погладила Зверя по шее и вспомнила, что в кармане еще осталась ржаная горбушка. Достала ее и, разделив напополам, протянула половину Онтарио.

Мы ехали шагом в каких-то зарослях, под звуки соловьиных трелей и вкусное похрумкивание хлебом обоих жеребцов.

– Вы любите Самыйсокс? – спросила я, прислушиваясь к ним. – Или он не кажется вам таким чудесным местом, как мне, поскольку вы здесь выросли?

– Я слишком долго был на чужбине и теперь смотрю на многое, будто вижу в первый раз. Это забавляет, – ответил Онтарио.

– Забавляет? – возмутилась я. – Вам все кажется забавным! Неужели в вашей жизни нет ничего серьезного?

– Есть, – неожиданно помрачнел он. – Мой отец.

– Его Светлость? – изумилась я. – Почему? По-моему, он хороший человек и любит вас!

Онтарио молчал. Кажется, впервые молчал в ответ на мой вопрос.

– Почему? – с нажимом переспросила я. – Вы не имеете права мне не отвечать!

– Пф-ф… – он наморщил нос. – Вы злоупотребляете служебным положением, Ваше Высочество!

Я обиженно отвернулась.

– Я мечтаю повидать свет, а отец ждет от меня карьерных подвигов и удачного брака, – тут же заговорил Онтарио. – И я вынужден ему подчиниться, потому что… – Он замолчал, потом добавил: – Потому что не могу не подчиниться, дьявол меня побери!

– Вполне вас понимаю, – грустно сказала я. Соловьиная песнь рвала душу на части мечтами