— Три дня без воды, родной мой, — возвестил Флинт боцманмату, уронившему ядро и раздробившему себе пальцы ноги. Флинт расценил это преступное деяние как умышленное членовредительство.

— Линьки обоим и пусть дерут друг друга, пока один из них не свалится, — приказал Флинт и повернулся к двоим матросам, уронившим компас за борт лодки на двадцатисаженную глубину, — Приступайте, ребятушки, с Богом, и уж постарайтесь, родимые. Кто сильнее врежет, сам меньше получит.

Богатой фантазией наградила природа лейтенанта Флинта.

— Кляп этой рыбке в пасть и привязать к столбу на солнышке, пусть повялится.

— Лишить грога до прибытия в Англию.

— Две ночи спать не давать.

— Башку опустить в воду и не выпускать до счета «пятьдесят».

— Играем во «флинтики» или две дюжины.

Попугай Капитан Флинт, за отсутствием грот-мачты, значительную часть дня проводил теперь на ветках ближайших уцелевших деревьев.

Будь на месте Флинта любой нормальный человек, руководимые им люди осознали бы очевидную необходимость выполняемой работы. Они отдавали бы этой работе, направленной на избавление их от островного плена, все свои силы и умение. Увы, Флинт не мог отказаться от своих злобных затей. А капитан Спрингер пуще прежнего ломал голову, размышляя, что с этим Флинтом не так. Теперь думать ему мешал груз вины. Надо же, угробил судно и не сообразил, как выбраться из тупика! Капитан почти не вылезал из своей палатки, осушая бутылку за бутылкой, топя горе в спиртном и предоставив все своему старшему помощнику. Лишь изредка Спрингер вылезал на свет божий, когда его понуждал к тому Флинт.

Одно из вторжений Флинта в капитанскую палатку произошло через три недели после неудачного прибытия на остров. Жара давила неимоверно. Палатка капитана скрывалась от солнца под деревьями, но зной душил и в тени. В самые жаркие часы все работы прекращались, умолкал перестук топоров и молотков, загонявших нагели[38] в деревянные конструкции, затихали вжиканье стругов и звон пил. Команда валилась с ног, все засыпали, кроме тех бедолаг, которым доставалось стоять вахту. Спрингер храпел в своей подвесной койке, распахнув рубаху, в широких штанах, босоногий, с блестящим от пота лицом.

Две фигуры прошуршали по белому песку и скрылись в палатке Спрингера. Флинт и Билли Бонс. На плече Флинта восседал его всегдашний спутник, попугай.

— Прошу прощения, сэр! — заорал Флинт, перекрывая капитанский храп, и постучал в поддерживающий палатку шест так, что парусина закачалась.

— А? Что? — промычал капитан, просыпаясь. Флинт молча глянул на Билли Бонса и кивнул в сторону кучи пустых бутылок под капитанским гамаком. Бонс понимающе поджал губы. Они очень, очень сблизились, эта двое, лейтенант и его помощник.

— Прошу прощения за беспокойство, капитан — Флинт приблизился к капитану Спрингеру, подняв руку с рулоном бумаги.

— Будь ты проклят, окаянный, — ворчал Спрингер. — Ни днем, ни ночью., Сука, хорья струя, понос кровавый… — Капитан сомкнул пальцы на латунной рукояти пистолета и ощутил его успокаивающую тяжесть.

Заметив это движение, Флинт криво усмехнулся. Ненависть исказила распухшую физиономию капитана, зубы его скрипнули. Он люто ненавидел Флинта, не понимая, почему. Однако рука капитана замерла на пистолете. Долгая служба привила ему законопослушание и дисциплинированность, и он не мог со спокойной душой всадить пулю в голову офицера, да еще при исполнении служебных обязанностей. Соображал он, однако, туго, толком не проснувшись, совершенно не протрезвев и едва удерживая налитые свинцом веки в разлепленном состоянии.

— Вот карта, сэр. — Флинт предъявил капитану Спрингеру завершенную карту острова. — Я взял на себя смелость присвоить наименования наиболее заметным ориентирам. Вот эта горка, к примеру, — он ткнул в карту пальцем, — Подзорная Труба. Эта — Бизань-мачта. Бот этот заливчик — бухта Северная, и так далее. Вот здесь, чуть южнее, более удобное место для высадки, только теперь это уже не испробовать, — Он снова оглянулся на Билли Бонса.

— Сдохни, сволочь, — промямлил Спрингер заплетающимся языком. — Ты… Ты… — далее последовало что-то уже совершенно неразборчивое.

— Рад, что вам понравилась карта, сэр, — саркастически усмехнулся Флинт. — Ибо я вычертил ее собственноручно — Он свернул карту и раскатал второй рулон. Этот лист украшало изображение малотоннажного шлюпа, который как раз сооружала плотницкая команда — Но я смею беспокоить вас по другому вопросу. — Он подсунул эскиз под нос капитану. — Вот наша крошка «Бетси», сэр. Шестьдесят тонн, две мачты, в общем, скорлупка — прелесть, — Он метнул быстрый взгляд в сторону Билли Бонса и продолжил: — Шесть пушек и четыре десятка человек. Самое большее — пятьдесят. Большего размера судно нам не осилить, как на духу вам заявляю, сэр.

— Сгинь, сатана, — пробубнил Спрингер и тут же захрапел.

— Таким образом, большинству придется остаться на острове, сэр, — почтительно продолжил Флинт, как будто не замечая храпа и не повышая голоса. — Остаться и дожидаться помощи. «Бетси» за нею и отправится.

Все так и обстояла, Флинт знал об этом с того самого момента, когда вместе с плотником приступил к работе над проектом нового парусника. На создание судна большего размера не хватило бы возможностей как импровизированной верфи, так и строительной команды. Да и дерево «Элизабет», с грехом пополам служившее в старом корпусе, порой рассыпалось в труху при разборке. Плотник поклялся помалкивать — под страхом смерти от руки Флинта. К тому же лейтенант соблазнил его обещанием включить в экипаж «Бетси».

Но уже размеры стапеля[39] насторожили самых умных членов команды, а от них правду узнали и самые глупые и невнимательные. Флинт же развивал ситуацию в соответствии со своими хитроумными планами. Любой порядочный офицер собрал бы команду, разъяснил обстановку, и любая команда поняла бы невозможность иного расклада. Но лейтенант Джозеф Флинт далек был от честности и порядочности. Соответственно, планы и действия его также изобиловали приемами подлыми и аморальными.

— Благодарю, сэр, — поклонился Флинт. Спрингер хрюкнул, дернулся и снова захрапел. — О! Ужас, ужас! Опасная игрушка… — Флинт вынул из-под ладони капитана пистолет и повернулся к Билли Бонсу. — Давай сюда свою жвачку, Билли. — Он вытянул ладонь ко рту Бонса.

— Чего? — не понял Бонс

— Не «чего», а «чего, сэр». Плюй мне в руку живо.

— Мне плевать… в вашу руку… сэр?

— Живо!

— Я не… Есть, сэр! — Бонс опасливо заглянул в глаза Флинта и не посмел ослушаться. Он склонился над ладонью лейтенанта и вывалил из пасти темно-бурую кучу пережеванной, размолотой в труху табачной жвачки, обильно смешанной со слюной. Флинт без малейшего признака отвращения глянул на полужидкую массу, помял ее, загреб стволом пистолета песку с пола палатки и запечатал сверху вязкой и липкой табачной замазкой. Обработанный таким образом пистолет Флинт ловко, не обеспокоив капитана, вернул ему под бок.