— Так значит — ночью никого не было? — Олег заглянул в глаза Йерикке. Тот приоткрыл было рот, на секунду отвел взгляд. Потом твердо посмотрел на. друга и негромко сказал:

— Ты мне все рассказываешь?

— Ясно, — коротко ответил Олег. И добавил: — Прости.

— Как ты говоришь — шевели поршнями, — Йерикка толкнул землянина в плечо кулаком.

— А что за название у реки — Птичья? — Олег сел на лавке. — Там что, много птиц?

— Особенно уток и гусей, — подтвердил Йерикка и повысил голос, обрашаясь уже к остальным: — Скорей, скорей, побей вас Перун!

— Так думается — ему на той речке стол накрыли, — серьезно сказал Гостимир, подмигнув остальным. А Краслав, вышедший на крыльцо первым, вдруг завопил:

— Йой, глянь, глянь!!!

Все разом, высыпали наружу, поднимая головы в низкое, дождливое небо.

Улица мигом опустела — люди разбежались по домам, и было отчего. Со знакомым гудением над нею ходил вельбот данванов. Грифон Данвэ с брюха, казалось, рассматривает Пригорки, пытаясь понять, куда делся карательный отряд, не вышедший на связь — и почему веска все еще цела?

Мимо Олега, державшегося за резной столбик, подпиравший навес над крыльцом, пробежал Йерикка. Выскочил на середину улицы, поднял на руках «дегтярь», упер его прикладом в бедро. Широкая воронка ствола внимательно уставилась в небо. Олег видел его прищуренный глаз — Йерикка следил за вельботом, который, на миг зависнув над околицей, снова заскользил в улицу — быстрее, быстрее… Непрекращающееся гудение перекрыл пронзительный вой — и прибитая дождем пыль на улице взметнулась мокрым вихрем. Этот вихрь приближался к Йерикке.

"Дегтярь" в руках рыжего горца изрыгнул, прыгая, длинную очередь. Вельбот вильнул, подскочил, описал какую-то странную дугу — Йерикка, продолжая стрелять, поворачивался следом, потом замер, смеясь, с мокрым от промозглой взвеси, пропитавшей воздух, лицом; из ствола пулемета шел сизый дымок. Вельбот долбанулся в березки на склоне Слезной и взорвался ослепительной магниевой вспышкой.

— Хвала!!! — заголосили, высыпая из домов, горцы. — Хвала! Рысь! Йерикка, посмеиваясь, менял диск, потом показал Олегу патрон с черной, окольцованной

красным, головкой — бронебойно-зажигательный — и, стукнув прикладом о носок чуни, заявил:

— Вот так и впредь. Ясно?

— Как свет свят! — с хохотом завопили вокруг: — Хвала витязю!

* * *

Желание шутить и смеяться пропало у всех на первой версте. Дорогу к Светозарному над речным берегом развезло; все успели нападаться и извозиться, Морок грохнулся в. воду, а Холод, ныряя за ним, вывихнул себе левое запястье. Короче говоря, к озеру подходила мокрая, грязная и унылая компания. Но, когда впереди показалась серая гладь, Олег — неожиданно для всех, а в первую очередь для себя — довольно бодро запел:

Конь да путник — али вам не туго?

Как бы впрямь в пути не околеть?

Бездорожье одолеть не штука —

А вот как дорогу одолеть?!.

И у черта, и у бога

На одном, видать, счету

Ты, российская дорога —

Семь загибов на версту!

Нет ухаба — значит, будет яма,

Рытвина, прогиб или кювет!

Ох, дорога, — ты скажи нам прямо:

По тебе ли ездят на тот свет?!

Внимательно слушавшие горцы слегка приободрились и не очень громко, но дружно подхватили со смехом припев, а Олег допел последний куплет:

Но согласны и сапог и лапоть

(Как нам наши версты не любить?!),

Что браниться здесь мудрей, чем плакать,

А спасаться — легче чем ловить! (Стихи Ю. Ряшенцева.)

Еще раз прозвучал припев. Пока распевали, все невольно ускорили шаги и сейчас находились у впадения Птичьей в озеро. Птиц тут оказалось в самом деле видимо-невидимо, но вместо того, чтобы охотиться, пришлось прятаться в камышах по грудь в воде — над берегом пролетела, четверка вельботов с направленными вниз стволами. И наконец, уже совсем мокрые, опять злые и усталые, ребята, подошли к развалинам древней крепости.

От когда-то мощной твердыни племени, владевшего долиной, остались лишь развалины, почти заросшие папоротником и каким-то местным кустарником. Над зеленью острым клыком высились развалины главной башни.

— Кожаны там, все уделали, — сообщил Ревок. — Туда лучше и нос не казать,

— Придется, — возразил Гоймир. — Окоем надо глянуть.

— Я — сторона, — хмыкнул Ревок. — Одно — не просыхаем. Так еще в добре-от по колено ходить.

— Я пойду, — вызвался Олег. Ему было интересно. Гоймир посмотрел мимо него. Ответил. Йерикка:

— Сначала надо место найти, где засесть. Тут подвалы…

…Подвалы в самом деле впечатляли. Крепость обрушилась не от времени, а в одночасье, когда соседи во время усобицы взяли ее стены штурмом — и подвалы засыпало. Время и люди расчистили некоторые входы. Из-за их обилия горцев было бы трудновато запереть под землей, даже отыщи враг место их стоянки.

Единственное, что хорошо — внизу не было дождя. А так тут оказалось почти так же сыро, как наверху, холодно, да еще и темно. Свет факелов и двух фонариков выхватывал из темноты на стенах суровые лица — барельефы изображали забытых вождей и безымянных ныне героев племени, имени которого Рыси не помнили, как не знали и из-за чего началась и с кем велась усобица, его погубившая…

Люди тут не раз ночевали — в одном из залов с низким потолком возле очага в стене были сложены дрова. Они отсырели и гнулись только после того, как ими занялся Йерикка — у него получилось, но дерево все равно горело со щелчками, шипением и брызгами, высыхая по мере сгорания. В подвале сразу же стало уютнее.

— Да, то не в пещере…

— Ну и не у лесовиков на перине-то…

— Кто на перине, а кто в овине…

— А то гнали тебя туда?..

— Да не гнал его никто — с девчонкой он перемигнулся…

— Йой, она хоть то себе была?..

— Помните ли — о прошлую зиму в Снегиревке одна-то рыжую двойню в подоле принесла?..

— Ты на что намекаешь?!.

— Так… одно за девять-то месяцев об тот срок единый в наших местах рыжий вроде и в Снегирёвку-то являлся…

— В рыло?..

— Воевода, будет темноту напускать. теперь как станем?..

— Увидится — развиднится…

Гоймир ничего не приказывал, но Олег встал и подхватил автомат:

— Пойду.

— Погоди, с тобой я, — Богдан вскочил на ноги. — Одиночкой ты там переломаешься…