Вечером следующего дня в будуаре снова собралась стайка обворожительных дам.

Теперь их было пять, включая красотку с волосами цвета беличьего хвоста и нежной кожей, настолько тонкой, что сквозь нее просвечивали синие прожилки. Звали ее Мадлен. Она была немногословна, но подчас весьма эмоциональна в своих реакциях на реплики собеседниц.

На этот раз обсуждению подлежала непростая проблема колорита эпохи.

— Взять хотя бы вашу историю, Анжелика, — проговорила Ортанс. — Яркий и сочный мазок цвета загустевшей крови. Основной тон колорита, по крайней мере, каким я его представляю себе…

— О нет, — покачала головой Анжелика, — нет. Это совсем иное… Моя история может ведь иметь место и двести лет назад, и двести лет спустя, согласитесь. Здесь нужны образы, характерные именно для этой эпохи, и никакой другой. Вот, например, барон Жиль де Рец, которым, я помню, нас, детей, пугала кормилица… Он мог жить только в пятнадцатом столетии и ни в каком другом, не так ли?

— Это кровавое чудовище могло жить в каком угодно столетии, — возразила Ортанс. — Я не нахожу в нем ничего оригинального.

— Да дело же вовсе не в оригинальности, — проговорила Анжелика, — а в характерности. Неприступный феодальный замок — гроза окрестных мест, владелец замка — подлинное исчадие ада, сотни безутешных матерей, чьи дети навеки сгинули в мрачных подземельях…

— Я вижу, Анжелика, эта старая история оставила неизгладимый след в вашей душе, — проговорила Мадлен. — Или она слишком живо напоминает вам…

— О нет! — рассмеялась Анжелика. — Вы явно льстите кое-кому из наших общих знакомых, Мадлен! Чтобы совершать злодеяния такого уровня, нужно быть незаурядным человеком. А кроме того, разве маркиза де Монтеспан похожа на девочку-подростка, похищенную из отчего дома черными всадниками свирепого барона? Нет, далеко павлину до коршуна!

…Я знаю историю де Реца. Это была действительно незаурядная личность, жизнь которой можно было бы разделить на два отдельных этапа, при этом настолько несовместимых, что кажется, будто речь идет о совершенно разных людях…

Жиль де Рец (Ре) родился примерно в 1404 году в одной из самых родовитых семей Франции. Естественно, он получил утонченное воспитание и (для своего времени) всестороннее образование. Когда юноше исполнилось 17 лет, он женился на Катрин де Туар, дочери богатейшего из французских дворян, вследствие чего стал считаться одним из самых состоятельных людей в Европе.

Шла изнурительная Столетняя война. Франция все более и более соответствовала понятию «оккупированная территория». Будучи искренним патриотом своей родины, Жиль де Рец отправился к дофину, будущему королю Карлу VII, в замок Шинон, где предложил свою помощь в деле освобождения Франции от иноземных захватчиков. Свое предложение он подкрепил значительной суммой денег — настолько значительной, что ее с лихвой хватило бы на формирование новой армии.

В это самое время в Шиноне появилась Жанна д’Арк. Склонный к мистицизму Жиль де Рец, услышав ее рассказы о видениях и таинственных голосах, призывающих спасти Францию, проникся святостью миссии этой крестьянской девушки и обратился к дофину Карлу с ходатайством о предоставлении ей войска для похода на Орлеан. Карл согласился при условии, что Жиль будет опекать новоявленную спасительницу государства. С тех пор они были неразлучны во всех походах и сражениях. Жиль де Рец относился к своей подопечной как к святой, благоговея перед ней и окружая ее самой трогательной заботой.

После коронования в Реймсе Карла VII барон Жиль де Рец был произведен в маршалы Франции. Но вот случилось так, что во время той злополучной битвы под стенами крепости Компьен, когда преданная своей державой Жанна попала в руки врага, Жиль де Рец находился на другом участке фронта. Узнав о пленении Жанны, он не проявил особого беспокойства, будучи уверенным, что бургундцы не причинят ей вреда, и тут же послал к ним посредника на переговоры о выкупе.

Вопреки ожиданиям, посредник вернулся ни с чем: бургундцы заявили, что будут вести переговоры о судьбе пленницы непосредственно с королем Франции.

Жиль де Рец помчался в ставку Карла VII, но тот попросту спрятался от него. А через несколько дней стало известно о передаче Жанны англичанам. Первым порывом Жиля де Реца было убить вероломного короля, вторым — с небольшим отрядом рыцарей совершить рейд в тыл англичан и освободить Жанну, но и первый, и второй порывы в своем практическом воплощении были обречены на неудачу…

И вот тут-то заканчивается одна жизнь блестящего рыцаря и героя Жиля де Реца и начинается другая, особая, совершенно противоположная первой…

Жизнелюба и эпикурейца будто бы подменили, превратив в мрачного нелюдима, самого себя осудившего на затворничество в родовом замке Машкуле. Там он жадно читал книги Овидия, Валерия Максима и Светония, который своими жизнеописаниями римских диктаторов произвел на Жиля поистине ошеломляющее впечатление. Через некоторое время в замок съезжаются довольно подозрительные личности: алхимики, колдуны, предсказатели и т. п.

Жиль де Рец много времени посвящает занятиям алхимией и поискам философского камня. Он все более и более подпадает под влияние сатанистов, которые слетаются в замок, будто мухи на мед. Один из них, некий дю Месниль, убеждает Жиля подписать собственной кровью соглашение с дьяволом, а в ночь накануне Дня Всех Святых в замковой церкви отслужили дьявольскую мессу.

Но вся эта дьявольщина имела место в общем-то на умозрительном уровне, пока из Флоренции не приехал священник Франческо Прелати, который сразу же по приезде заявил, что существует лишь один способ ублажить Сатану и добиться от него конкретной помощи.

— Что это за способ?

— Извольте, господин барон. Это — кровь.

— Чья кровь?

— Невинных детей, господин барон.

Барон живо заинтересовался этим вполне доступным способом, и уже через несколько дней они с Прелати заманили в замок какого-то мальчика, привели в потайную комнату, затем Жиль совершил с ним акт содомии, после чего мальчик был задушен.

Барон собственноручно вскрыл его грудную клетку и вырвал сердце, которое они со священником Прелати принесли в жертву демону…

Так началась кровавая эпопея одного из самых страшных чудовищ мировой истории.

С 1432 по 1440 год Жиль де Рец умертвил более 800 детей.

Как он писал в своем дневнике, «это было большое удовольствие — наслаждаться пытками, слезами, страхом, кровью…»

Получать это «большое удовольствие» ему помогали верные слуги — Пуату и Генриет. Если в какой-то из вечеров Пуату, предположим, был занят подогревом воды, чтобы после «удовольствия» смыть кровь с пола, то Генриет в это время занимался тем, что в нужный момент перерезал ребенку яремную вену, причем так ловко, что кровь брызгала в нужном направлении — прямо на господина барона, который в этот момент заканчивал сеанс анального секса…