— Присядь-ка, я погляжу на тебя.

Ярушка послушно опустилась на лавку, позволив ведьме рассмотреть себя.

— Не пойму, с чего он тебя отпускает, — пробормотала ведьма себе под нос.

Ярушка не ответила: ей и самой было невдомёк, почему он возится с ней, ведь это такие хлопоты. Проще было оставить её, послав на все четыре стороны.

— У тебя есть имя? — спросила она ведьму.

— Мальва.

— Хорошее имя, — улыбнулась Ярушка, — а я…

— Мне незачем знать твоё, — неожиданно грубо оборвала её Мальва, — я к тебе в подруги не набиваюсь. Сиди и молчи, пока я буду шептать.

Ярушка обиженно замолчала. Возможно, Ирвальд был прав, постоянно сыпля угрозами. Должно быть, по-другому ведьмы не понимали — грубые, лукавые создания. Оставалось лишь надеяться, что колдовство ей поможет, а не навредит.

Но раз Ирвальд позволил им остаться наедине — стало быть, этой грубиянке он доверял.

— Мне нужна твоя кровь, — потребовала Мальва, протягивая ей небольшой нож — три капли на этот лист.

— Ирвальд не велел.

— Иначе не подействует, — белесые глаза Мальвы буравили её насквозь. Ярушка не могла понять, говорит ли она правду или опять хитрит, как та, предыдущая. И почему Ирвальд остался снаружи, когда так нужен здесь?

— Ну же! — ведьма теряла терпение, — мне не стала твоя краса ценой собственной головы.

Девушка, наконец, решилась. Взяла из рук ведьмы нож и легонько уколола палец. Кровь брызнула во все стороны, и на зелёный лист упало намного больше, чем три капли. Ведьма подхватила листочек и закружилась по полу в неистовом танце, неуклюже подпрыгивая и громко клацая зубами. Затем она спрятала добычу за пазухой, подошла к Ярушке и взяла её за подбородок. Губы Мальвы шептали непонятные слова. Изо рта повалил пар, и комната наполнилась странным ароматом. Ресницы ведьмы подрагивали, то поднимались вверх, то опускались, будто бабочка на цветке, играющая расписными крыльями.

— Три дня, — сказал ведьма, — заклинание продержится ровно три дня и ни минутой больше. Так что поторопись, девица. Теперь ступай. И передай княжичу, что я рада была помочь.

— Такие слова обычно говорят в лицо, — заметила Ярушка, — если всё ладно…

— Тебе до того не должно быть никакого дела — фыркнула Мальва и, подхватив грязные юбки, демонстративно исчезла.

— Спасибо, — поблагодарила Ярушка пустоту и поднялась по ступенькам, ведущим к выходу из пещеры.

Ирвальд сидел на траве, уперевшись локтями о согнутые колени, и смотрел в небо. На темнеющем полотне сумерек в шумной драке схлестнулись десятки летучих мышей. Крылатые создания неистово вопили, вгрызаясь друг дружке в крылья и отхватывая на лету кончики ушей.

— Мальва просила передать, что рада была помочь.

Ирвальд равнодушно пожал плечами. Ярушку так и подмывало спросить, что у него приключилось с этой ведьмой, однако, поразмыслив, решила держать язык за зубами. Она ведь тоже не хотела раскрывать ему свои секреты. Да и любопытство могло обернуться грубостью, как это было с ведьмой.

— Она сказала, что заклинание действует три дня.

— Значит, ты едешь в Хорив.

— Выбор не богат, — улыбнулась Ярушка, — и времени не так уж много.

— Выедешь на рассвете, — сказал Ирвальд.

— Но я потеряю целую ночь!

— Ты едва стоишь на ногах.

— Я сильная!

Ярушка гордо вскинула подбородок и выпрямилась, расправив плечи. Ей уже очень долго приходилось быть сильной. Детство закончилось со смертью родителей, и жизнь потребовала собрать волю в кулак, чтобы не раскиснуть, как мякиш в ковше.

— Выедешь на рассвете, — повторил Ирвальд, не сводя с неё тяжёлого взгляда ярких сапфировых глаз.

Он поднялся с травы и повёл её прочь из поселения ведьм. Они пересекли поле и углубились в лес. Везде, где ступал Ирвальд, наступала тишина: зверьё и птицы умолкали, чтобы уже через несколько минут, как пройдёт владыка, зайтись в неистовой какофонии самых невероятных звуков.

— Что это за плоды? — спросила Ярушка, указывая на дерево с огромными, как лопухи, листьями, среди которых красовались сочные бока фруктов, очень похожих на груши.

— Это коконы.

— То есть, они несъедобны, — разочарованно подытожила Ярушка.

— Морены пожирают их с удовольствием, особенно за пару часов до того, как они начнут лопаться. Потом это сложнее. Потом они начинают отбиваться.

— Должно быть, забавное зрелище.

Ирвальд улыбнулся, обнажив клыки. Улыбка вышла странной — искренней и зловещей одновременно. Ярушка поёжилась — не то от вечерней прохлады, не то от прокравшегося в сердце страха. Ведь она полностью в руках этого человека-зверя, которого знает всего лишь полдня, и который посреди всей той жестокости, с которой ей пришлось столкнуться, чувствует себя, как рыба в воде.

— Ты начала меня бояться, — заметил Ирвальд.

— Нет, я просто хочу спать.

— Мы почти пришли.

Деревья расступились, пропуская их на широкую поляну. Посередине было озеро. Свет луны резвился серебряными лодочками по волнам. Трава на берегу была высокой, густой и пахла ночной свежестью.

Ирвальд расстелил плащ на траве и жестом велел Ярушке располагаться. Она благодарно опустилась на мягкую прохладную ткань и вытянула уставшие ноги.

Княжич между тем снял сапоги и зашёл в воду. Спустя несколько секунд рука его нырнула в озеро и вытащила что-то большое, извивающееся, переливающееся в свете луны.

— Это рыба, — зачем-то уточнил он, глядя на застывшее в немом вопросе лицо Ярушки.

Ирвальд бросил добычу на траву и ловко оторвал ей голову. Орудуя кончиками пальцев, очень напоминавшими когти хищной птицы, он снял с рыбы чешую и выпотрошил. Разделавшись с тушкой, он достал из ножен меч и нарубил веток.

Ярушка помогла сложить их в сноп. Едва она положила последнюю ветку, сноп занялся ярким пламенем, рассыпая по сторонам тысячи искр.

Девушка не видела, чтобы Ирвальд поджигал ветки. Да к тому же, они были ещё слишком сырыми, чтобы разгореться так ярко. Опять колдовство…

Ирвальд нанизал рыбу на лезвие меча и немного подержал над огнём. Воздух наполнился восхитительным ароматом жареного мяса. Ярушка чувствовала, что ещё вот-вот и она захлебнётся слюной, и, потеряв всякую стыдливость, кружила вокруг костра, радуясь, словно ребёнок.

Рыба оказалась невероятно вкусной. Владыка почти не притронулся к ужину, позволив Ярушке наесться всласть. Озёрная вода по вкусу напомнила берёзовый сок, и девушка с удовольствием пила её пригоршнями.

Ирвальд лишь улыбался своей странной улыбкой, напоминавшей битое горлышко кувшина с испещренными трещинками краями. Ярушка вдруг поймала себя на мысли, что это перестаёт быть в диковинку.