Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мы едем по центральной улице, по Северному проспекту. Пока что он довольно узкий, но вскоре расширится. Просто узкую улицу удобнее оборонять, если неприятель ворвётся на территорию города.
– Как называется город? – спрашиваю я.
Да, я только сейчас понимаю, что не знаю названия столицы. Так же как я с трудом вспоминаю, что Жирный – это Санлон. Столица всегда была для меня Столицей. Или Городом, в крайнем случае.
Киронага смотрит на меня с удивлением. Я думал, что взгляд будет презрительным. Наверное, если бы его взгляд соответствовал моим ожиданиям, я бы напал на него – в который раз.
– Оменескорн, – говорит Киронага. – Так же, как и Империя.
– Спасибо.
Киронага хмурится, вспоминая, на чём остановился, когда я прервал его.
– Так вот, – продолжает он, – в центре города Северный проспект пересекается с Восточным проспектом. Восточный проспект одним концом упирается в Восточные ворота, а другим – в императорский дворец. Когда-то оба эти проспекта были дорогами и город вырос вокруг них как торговая точка, точка обмена. В слове «Оменескорн» сохранился след слова «обмен». Империя получила это название позже.
– Давно, это когда?
Киронага хмурится.
– До того.
Значит, до того, как мы стали бессмертными. Это и в самом деле очень давно. Теперь крайне редко найдёшь селение, которое старше человека. Город может быть старше.
– Говори, – я приглашаю Киронагу продолжать.
– Всё остальное ты видишь вокруг себя, – усмехается Киронага. – Смотри.
Северный проспект и в самом деле стал шире. Не просто широким, а настоящей площадью, только очень длинной. Кажется, он шире арены нашего амфитеатра. Столько людей я не видел никогда в жизни. Они снуют туда-сюда, не обращая внимания ни на нас, ни на кого бы то ни было. Они бегут по своим собственным делам, смотрят сугубо перед собой. Уличные торговцы зазывают в свои лавки.
– Свежие фрукты! Одежда из Фаолана! Ремни, кожаные ремни! Лучшие ароматы из-за моря!
– Книги! – слышу я.
И останавливаюсь.
– В чём дело? – спрашивает Киронага.
– Зайду в одну лавочку.
– Не время.
– Время, – я уже спешиваюсь и иду к двери, возле которой стоит зазывала.
Киронага берёт под уздцы мою лошадь.
Захожу в лавку. Тут светло и уютно, снаружи пробивается солнечный свет, плюс к тому горят фонари на стенах. Я смутно помню такие фонари: кажется, я где-то их видел. Пока я рассматриваю ближайший, появляется продавец.
– Что интересует господина?
Оборачиваюсь: невысокий мужчина со смуглой кожей и узкими глазами.
– Книги, – говорю я и иду к полкам.
Я никогда не видел столько книг одновременно. Все книги, что есть у меня, привозили издалека, в том числе и отсюда.
Я не умею читать. Но читать любит Бельва: надо привезти ей что-нибудь. И ещё я хочу найти какую-нибудь красивую книгу, которую не нужно читать, которую можно просто рассматривать.
– Спрашивайте, господин, я расскажу.
Рассматриваю ряды полок, не подавая виду, что не понимаю названий на корешках.
– Мне нужно что-нибудь с рисунками. Красивое.
– Самое свежее, господин! – говорит торговец и исчезает среди полок.
Появляется Киронага.
– Ты же не умеешь читать, – тихо говорит он.
– Я люблю смотреть.
– У него есть картинки с девочками в разных позах, – Киронага смеётся.
Я смотрю на Киронагу злобно.
– Молчу, – говорит он и делает шаг назад.
Появляется торговец.
– Вот, – говорит он, – вас это может заинтересовать.
Беру у него тяжёлый том в кожаном переплёте. Страницы внутри – довольно тонкие, на белой чуть зернистой бумаге. На каждой странице – картина, рядом – подписи и пояснения. Картины невероятно реалистичны. На первой изображена женщина в изящном платье – такой фасон не носят в Санлоне. На голове у неё – шляпка. Она очень красива, у неё тёмные волнистые волосы до пояса, она сидит на стуле, её голова чуть наклонена. Она смотрит на художника.
Но изображение – не столь важно, как техника исполнения. Кажется, что на меня смотрит живая женщина, пусть и чёрно-белая. Кажется, она сойдёт со страницы и окажется передо мной, прямо в лавке.
– Это новое веяние, – говорит торговец. – Называется обскурирование. Это не рисунок. Человек становится перед специальным механизмом, а тот делает его изображение точно в такой позе, в которой стоит человек…
Киронага демонстративно изучает потолок.
Я листаю книгу. Все картины потрясающе реалистичны – и портреты, и пейзажи, и натюрморты.
Это будет хорошим подарком для Бельвы. Читать здесь нечего, но зато есть на что посмотреть.
– Сколько? – спрашиваю я.
Он называет цену.
За эти деньги в Санлоне можно купить дом, участок земли и стадо коров в придачу. Торговец видит в моих глазах злость и тут же уменьшает цену почти вдвое. Но это его не спасает.
Киронага не успевает среагировать. Я выхватываю нож и всаживаю его в шею торговцу. Он хрипит и падает.
– Я же говорил… – Киронага вздыхает.
Я стою с окровавленным ножом в руке и смотрю на Киронагу. Торговец затихает на полу.
– Так, – говорит Киронага. – Это в последний раз, Риггер. В следующий раз я просто уйду и всю кашу будешь разгребать ты. И поверь, мало тебе не покажется. Ты даже сам не сможешь из города выехать. Тебя не выпустят без разрешения.
Молчу.
– Сейчас оттаскивай этого мужика за полки. Зазывалой он же был?
– Да.
– Хорошо.
Пока я оттаскиваю тело торговца, Киронага закрывает дверь лавки.
– Выйдем через заднюю дверь. Лошадей я оставил недалеко от передней двери, но мы к ним подойдём снаружи, будто идём из другого места. Когда он очнётся, то есть завтра, мы уже будем в императорском дворце.
Мы выходим. Я напоследок захватываю альбом с картинами. Обскурирование – я запомнил это слово.
Молча идём по небольшой улочке. По ней снуют люди с ящиками, чумазые, лохматые. Это грузчики и носильщики – они доставляют товары в лавки. Пахнет едой и отбросами.
Между двумя домами – проход, выходим обратно на проспект. Лошади стоят в минуте ходьбы, они привязаны к столбу, их сторожит мужчина в простой одежде.
Киронага даёт мужчине монету, тот кланяется и исчезает. Киронага молча забирается на коня.
Мы едем дальше.
– Риггер, – говорит Киронага. – Ты умеешь хоть иногда сдерживать свой гнев?