После чего с могучим «плюх!» приземлился в лужу, полную жидкой грязи.

В этот момент Арс впервые порадовался, что улицы Ква-Ква не вымощены красивым и практичным, но таким твердым камнем.

Он выскочил из лужи до того момента, когда пущенный с третьего этажа клуб огня превратил воду в ней в кипяток.

– Он промазал! Промазал! – донесся до ушей Арса пронзительный крик.

Но Топыряк не стал оборачиваться, чтобы выяснить, кто именно кричал. Петляя, словно заяц, он ринулся бежать со всех ног. Его вело горячее желание оставить между собой и людьми, замышляющими убийство мэра, как можно большее расстояние.

– Удрал, – сказал Скрытный, глядя, как фигура в зеленой, заляпанной грязью мантии исчезает за завесой дождя. – Но ничего, мы его найдем...

– Как? Как? – вскричал Вейл Фукотан, в критической ситуации растерявший весь аристократизм. Он напоминал павлина, который неожиданно обнаружил, что его хвост выщипали хулиганы, и от роскошных перьев остались жалкие огрызки.

– Очень просто, – Скрытный оглядел недоуменно замерших внизу агитаторов. Никто из них так и не понял, что произошло, слишком быстро события сменяли одно другое, – эй, молодой человек, да, ты...

– А? – очнулся от ступора Носе. Беседовать с человеком (он с таким же успехом мог быть эльфом, гномом или феем), лица которого не видишь, ему было непривычно.

– Как звали этого... который сбежал? – Скрытный старался разговаривать как можно добрее. Эффект был такой, словно блеял тигр. – Видишь, он разбил у нас окно, а за него нужно заплатить.

– Его зовут Арс Топыряк, – поспешно сообщил Носе. Чутким нутром будущего мага-управленца он ощутил, что если не сдаст товарища, то платить за окно будет сам.

– А где он живет?

– Где-то в студенческом квартале, – пожал плечами Носе, потихоньку пятясь. Несмотря на ласковый тон, было в голосе существа в капюшоне нечто донельзя жуткое.

– Ладно, – и не обращая больше внимания на оставшихся на улице студентов, Скрытный повернулся к растерянно моргающим заговорщикам. – Не волнуйтесь, я позабочусь о том, чтобы этот Арс Топыряк замолчал... навсегда!

Тощий Брык чуть заметно поморщился, красная рожа Крака Мясоруба расплылась в довольной усмешке.

– Стоит ли пачкать руки? – спросил Вейл Фукотан, лицо которого вновь стало высокомерным, как доска из красного дерева, которая всем видом показывает, насколько она лучше досок из березы и даже дуба. – Может быть, дать ему денег, чтобы он молчал? – Чтобы гарантированно заткнуть рот, есть только один способ, и это не подкуп, – проговорил Скрытный зловеще, – а бороться за власть и оставить руки чистыми невозможно!

– Вернемся к нашему делу, – сказал толстый купец. – Может быть, перенесем обсуждение на другое время? И соберемся в другом месте?

– Но не позднее, чем завтра, – поспешно заявил Вейл Фукотан. – Надо действовать быстро, пока эта ужасно грязная поллитртриналохия нас не уничтожила...

И с этим никто спорить не стал.

– Ну, господа маги, что вы скажете на это? – Мосик Лужа пребывал в гневе. Но в последние дни это было для него естественным состоянием, и не гневался он только тогда, когда спал.

– На что? – осторожно поинтересовался Винтус Болт.

Краск Пух уже привык к обществу главы города и научился не дрожать в его присутствии. Лишь где-то в недрах его организма обитал страх быть раскрытым, боязнь того, что в один момент откроется, что он не великий поллитртриналох Цук Цурюк, а обычный ассенизатор.

– На те байки, которые рассказывают обо мне по городу! – рявкнул мэр, заставив моргнуть висящий под потолком магический шар.

Страх внутри Краска Пуха потянулся и выпустил когти, длинные и острые.

– На какие? – поинтересовался Хром-Блестецкий с самым наивным видом. Подобно большинству сильно образованных и мнящих себя умными людей, маги пребывали в некотором отрыве от реальности, и этот отрыв можно было описать словами «немалый», «огромный», и даже «катастрофический»...

– Что я сожительствую с собственной бабушкой, вызываю демонов и занимаюсь столь ужасным делом, как коллекционирование бедренных костей...

– Что в этом ужасного?

– Вырезанных из живых людей!

– О! – в этот звук маги ухитрились вложить массу эмоций, начиная от восхищения и заканчивая ужасом.

Краск Пух ощутил, что потеет. Что-то ему подсказывало, может быть тот же самый страх, что Мосик Лужа, несмотря на безобидную внешность, способен на такие штучки, еще как способен...

– Эти слухи распространяют ваши противники, – уверенно заявил Хром-Блестецкий.

– Это и так понятно, – мэр фыркнул. – Так что с ними делать?

– С противниками?

– Со слухами!

– Э, – Винтус Болт сделал красивый, хотя и несколько неопределенный жест, – можно задействовать концепцию символического интеракционизма, разработать адекватные контрмеры в рамках парадигмы теории массового спроса...

– А человеческим языком можно? – попросил Мосик Лужа таким голосом, что маг сразу замолк.

– Коллега хочет сказать, – вступил Хром-Блестецкий, – можно пустить ответные слухи, что Тощий Брык ест суп из сваренных заживо младенцев, что Крак Мясоруб осквернил храм Раздины, что Вейл Фукотан на самом деле женщина.

– Фу, какая гадость, – поморщился мэр. – На прошлых выборах мы как-то обходились без этого. Неужто нельзя иначе?

– Жестокие времена, – пожал плечами тощий маг. – Чем нелепее выдумка, тем она сильнее – основной принцип поллитртриналохии. Ведь так, коллега?

Краска Пуха уже не надо было пихать коленом. Кивать он научился и делал это очень убедительно.

– С запущенными в народ слухами воевать бесполезно, – поддержал Хром-Блестецкого Винтус Болт. – Нужно противопоставить им другие, еще более мерзкие и нелепые!

– Да? Ну ладно, – Мосик Лужа почесал блестящую лысину. – Тогда работайте, господа маги! И я очень надеюсь, что ваша работа будет эффективной!

Ответом ему стало уверенное сопение.

В каждом уважающем себя городе должен быть район, пользующийся дурной славой. Ква-Ква относился к себе с большим (по мнению жителей других Лоскутов, с чрезмерным) уважением, и таких районов в нем было аж два – Норы и Дыры. Во избежание конкуренции, которая на подобном уровне заключается в поножовщине, располагались они на противоположных окраинах.

Наиболее полно в подобных местах жизнь (если это, конечно, можно назвать жизнью) кипит в притонах – темных, пропахших кислым пивом забегаловках с низким уровнем освещенности.

Самые знаменитые притоны Дыр располагались на улице Приятного Похмелья. Имя того, кто назвал ее так, кануло во тьму веков, но его ум явно отличался чем-то большим, чем просто извращенность.