Какндауров задумался. Спросил:

– Вот что, Олеся, у вас сегодня вечером будет «урок»?

– Будет. – Олеся улыбнулась. – Я вчера пришла к ним с Ричем, Анна Павловна сама это предложила, сказала: «Жаль пёсика, сидит один вечерами, тоскует». Так она с ним два часа, пока мы занимались, как с ребёнком провозилась. Очень его полюбила. Вот думаю теперь: когда Вавиловы домой вернутся, она к ним пойдёт, чтоб Рича навестить. Что они скажут?

– Когда всё кончится, – сказал Антон, – то, скорее всего, и Костю, и его бабушку мы во всё посвятим. Не будем так далеко загадывать.

– Оставим пока всё как есть, – продолжил прерванную мысль Кандауров. – Но если на сегодняшнем «уроке» что-то выяснится новое, важное, тогда решим, как быть с Константином. «Разбираться» одному ему, конечно, не дадим.

В половине одиннадцатого вечера в квартире Викентия Владимировича раздался телефонный звонок. Это было не поздно. Даже его жена Ольга привыкла спокойно относиться к звонкам ночным и раннеутренним.

Олеся Лукашина сдержанным, но всё-таки немного встревоженным голосом сказала:

– Товарищ полковник, я только от Безтележникова вернулась. Такое дело. Похоже, завтра Константин собирается раздобыть некие факты. Сделать то, о чём мне намекал – заглянуть в чей-то компьютер.

– Успокойся, Олеся, не торопись, – остановил её Кандауров, садясь удобно в кресло с переносной трубкой телефона и подвигая к себе блокнот с ручкой. – Давай подробно, сначала.

– Сначала… Урок у нас шёл как обычно, он мне объяснял, как «чайнику»… Он, честно говоря, хороший учитель, толковый.

– Наследственность, – вставил Кандауров.

– Да. Ну а потом я ему сказала: завтра суббота, у меня, мол, выходной, можно и побольше позаниматься. А он до этого всё шутил, а тут серьёзным сделался. Говорит: днём буду занят. Я ему: с девушкой, небось, встречаешься, пикничок устроите или ещё какие интересные планы? Он даже не улыбнулся. Да, говорит, с девушкой встречаюсь, верно. Но ничего личного. Поможет она в одном деле. «Пикничок», если можно так сказать, состоится на работе, прямо в офисе. Я делаю заинтересованный вид: «Может, и меня пригласишь? Ты говорил, у вас там молодые холостые мужчины?» А он брови нахмурил: тебе, говорит, лучше никого из их не знать! И вообще, никого там не будет завтра, никто ничего знать не должен. И чем всё кончится, – так Костя сказал, – я не знаю, так что об уроке пока договариваться не будем… Викентий Владимирович, похоже наш хакер решил завтра чей-то компьютер взломать. Разобраться, как он выразился. Тревожно мне за него. Может, прекратим его самодеятельность?

Кандауров помолчал, обдумывая услышанное. Олеся ждала. Она не всё рассказала полковнику – был у неё с Костей и другой разговор. Но он совершенно не относился к делу. Сидя у компьютера, Костя и Леся болтали и о многом другом, что в голову приходило. Конечно, Олеся старалась направить разговор к нужной теме, и это ей удавалось. Наверное потому, что Костя видел в ней простую девчонку, а ещё потому, что трудно молчать о том, что тревожит и рвётся наружу. Но иногда и Костя задавал неожиданные вопросы. Вот как раз в этот вечер, несколько раз бросив на девушку стремительные взгляды – она ещё подумала: «С чего бы это?»… – он вдруг спросил:

– Леся, у тебя есть парень? Наверное есть…

– С чего ты взял? – состроила она удивлённую гримаску.

– В меня ты явно не влюбилась.

– А должна была?

– Ну… я и внешне неплох, и не глуп, и тебе со мной интересно. Но ведь не влюбилась?

– Да, ты славный…

– Вот-вот!

Олесе захотелось протянуть руку и погладить Костю по волосам, как младшего братишку. Она улыбнулась:

– В общем-то ты прав. Но у меня такая ситуация: точно не скажешь, есть у меня «парень», или нет.

– Почему?

– Есть человек, которому я нравлюсь, даже очень, а, может, и больше, чем нравлюсь. Но он мне об этом ни разу не сказал.

– Он женат? – предположил Костя.

– Нет! – Олеся вдруг почему-то удивилась этой версии. – Свободен. Но… он значительно старше меня.

– На сколько?

– На десять лет, – вздохнула Олеся.

Она поняла, что вот уже минут пять, как вышла из своего образа. Надо было входить в него обратно. Она сама не могла понять, почему вдруг заговорила об Антоне Ляшенко. Этот парнишка так располагал к откровенности, что ей вдруг захотелось рассказать, поговорить о том, о чём только с собой размышляла. Но надо всё же себя корректировать. И она продолжила:

– Мы работаем вместе. Но он – инженер…

– Десять лет – это не критическая цифра. А он твой начальник?

– Вот уж нет, – Олеся улыбнулась. – Но он заведует целым отделом… конструкторским. Только другим, не там, где я работаю.

– А как же ты узнала, что он к тебе неровно дышит?

– Ну… мы с ним часто пересекаемся по работе, и я вижу… Не слепая!

– И что, ни разу тебя никуда не пригласил, не вызвался проводить? Вот глупо! А, может, он видит, что ты к нему равнодушна?

Олеся задумалась. И правда, никогда никакого повода она Антону не давала думать… Что? То, что он ей тоже очень нравится! Она вдруг, во время этого разговора, впервые сама себе призналась: Антон ей очень, очень… Нет, она влюблена в него!

– Костя, – воскликнула она. – Какой ты умница! Но я не равнодушна к нему, я просто не подавала виду!

– Вот он и боится показаться смешным… наверное.

– Так, я этот момент пересмотрю. То есть, своё к нему отношение. Что ты посоветуешь?

– Дай ему понять, что не всё так безнадёжно. – Костя картинно вздохнул. – Эх, а я надеялся…

Они оба весело рассмеялись, Олеся легко и непосредственно поцеловала парня в щёку.

– Ты очень, очень славный, – повторила вновь…

Об этом разговоре Лукашина не стала рассказывать Кандаурову. Зачем? А Кандауров наконец прервал паузу:

– Пусть Безтележников завтра сделает то, что собирается. Посмотрим результаты. И не переживай, его будут хорошо подстраховывать, глаз не спустят… А у меня есть интересная новость. Объявилась Людмила Попова. И знаешь где? В Харькове.

– Ого!

У Лукашиной даже сердце забилось сильно. Попова была одной из фигуранток дела «Фармацевтов». Именно через неё, два года назад, думали они выйти на главного «героя» – лжедиректора Юрия Базилишина. Но тогда же, два года назад, Попова, как и Базилишин, бесследно исчезли.

– Как же она засветилась? – спросила Олеся.

– Звонила подруге по работе. Звонок – с нашего Центрального телеграфа. Все подробности – завтра на совещании. В восемь утра в моём кабинете.

– Викентий Владимирович, – вдруг неожиданно для самой себя спросила Олеся. – А майор Ляшенко уже об этом знает? – И, словно оправдываясь, добавила: – Он ведь ведёт «Фармацевтов».