Фрэнк скользнул взглядом по ресторану и слегка покраснел: в таких же форменных куртках была вся обслуга, убирающая со столов посуду.

Молодой человек попытался высвободиться из железных объятий Фрэнка.

— Если хотите, я могу сказать, что вас здесь нет.

— Простите меня, пожалуйста, — смутился Фрэнк. — Это, наверное, мне в голову ударил мексиканский соус.

— С кем не бывает, — понимающе ответил тот и поспешно удалился.

Фрэнк поднял трубку.

— Фрэнк Харди слушает!

— Фрэнк, это ты? — услышал он голос тети Гертруды.

— Привет, тетя Гертруда. Что случилось?

— Несколько минут назад звонил Кейт Холланд, — торопливо проговорила она. — У него снова неприятности, но очень, очень серьезные!

— Ну, рассказывайте же, в чем дело! — торопил ее Фрэнк.

— Кейт не сказал мне, — ответила тетя Гертруда. — Но он был страшно расстроен и все повторял, что его хотят доконать. Лично мне показалось, что Кейт готов все бросить.

— А чего он хочет от нас? — спросил Фрэнк, с тоской вспомнив свое обещание Келли.

— Чтобы вы немедленно ехали в Нью-Йорк. Диктую тебе адрес!..

Из-за шума в ресторане Фрэнк почти ничего не слышал.

— Ладно, тетя Гертруда! — закричал он. — Адрес я запомнил. Скажи маме, чтобы ездила пока на нашем пикапе. Неизвестно, когда мы вернем ей машину.

— Мальчики, будьте осторожны! — успела сказать тетя Гертруда, прежде чем Фрэнк повесил трубку.

По дороге в Нью-Йорк Фрэнк и Джо почти не разговаривали. Оба прокручивали в голове события минувшего дня. И оба гнали от себя новое предсказание Молли Френкель.

Примерно через два часа они выскочили на западную магистраль Манхэттена и повернули с нее на Двенадцатую авеню. Отсюда было всего несколько кварталов до Тридцатой улицы, где они и должны были встретиться с Кейтом.

На темной пустой стоянке не было ни Кейта, ни его фургона и вообще ни единой живой души.

— Поехали отсюда! — предложил Джо. — Подозрительное местечко, прямо мурашки по коже.

— Не говори глупостей, — сказал Фрэнк. — Может, Кейт опаздывает.

Где-то в темноте опрокинулся мусорный бак. Грохоча, он катился, пока не врезался в проволочную решетку стоянки.

— И все-таки — где Кейт? — недоумевал Джо. — Если бы мы знали, в какой гостинице он остановился, можно было бы ему позвонить.

Чик! Этот звук не спутаешь ни с каким другим: именно так выскакивает лезвие выкидного ножа. Прежде чем Фрэнк успел включить зажигание, машина дрогнула. Кто-то вспрыгнул на капот.

Джо достал из-под сиденья фонарь. Яркий луч высветил за ветровым стеклом смеющееся лицо молодого высокого парня с патлами каштановых волос. На нем была грязная майка, зато лезвие ножа у него в руке сверкало как новенькое.

— Мне нужна ваша тачка! — заорал он.

— Мы не привезли с собой разрешения! — гаркнул в ответ Фрэнк.

Вдруг около машины возникло уже семь парней. Один из них просунул голову в открытое окошко к Фрэнку, который сидел за рулем.

— Замри, или я тебя пришью.

Фрэнк не двигался, чувствуя на своем лице дыхание бандита. Патлатый спрыгнул с капота. Джо молниеносно нажал на рычажок противоугонной системы под приборной доской. Фрэнк облегченно вздохнул. Теперь оставалось только ждать. Патлатый облокотился рукой на капот. Этого было достаточно для того, чтобы включилась сигнализация. Сирена под капотом сердито взревела, замигали передние фонари, включился гудок.

Вакханалия шума и света привела банду в оцепенение. Фрэнк включил зажигание, и машина рванула со стоянки, оставляя за собой густые клубы дыма.

— Кажется, выскочили, — с облегчением вздохнул Джо.

В поисках таксофона они ехали по хорошо освещенным людным улицам, держась подальше от пустых стоянок.

— Позвони тете Гертруде. Может, она дала неверный адрес? — сказал Джо.

— Ты же знаешь, тетя Гертруда никогда ничего не путает, — возразил Фрэнк.

— Значит, ты сам ошибся.

— Может, и так. В ресторане стоял такой шум и гам, что немудрено.

Нужную им стоянку они нашли на пересечении Двенадцатой авеню и Тридцатой улицы. Там парковались трейлеры, фургоны и автобусы, слишком громоздкие для подземных гаражей манхэттенских отелей.

Стоянка ярко освещалась, и найти фургон Кейта было несложно. Дверь оказалась не заперта. Братья вошли и подивились: внутри все было вверх дном. Мебель перевернута и изрезана, ящики опрокинуты, одежда из шкафов вывалена на пол. Распотрошили даже кухонный шкафчик.

Посреди всего этого кошмара стоял Кейт, держа в руках осколки одного из своих гоночных призов. Он взглянул на братьев, надеясь прочесть на их лицах ответ. Но увидел лишь вопрос.

— Что произошло?

— Я пришел из гостиницы, чтобы взять на ночь книгу, — ответил Кейт. — А тут — дверь распахнута, внутри полный разгром.

Братья были уверены, что здесь что-то искали, перелопатив каждый дюйм фургона.

— У вас что-нибудь пропало? — спросил Джо.

Кейт ответил в своей обычной манере:

— А разве что-нибудь осталось? Я вожу с собой все, что мне дорого: книги, письма, призы, дневники. Возможно, потому, что я рос сиротой. Сначала они украли мой велосипед, а теперь разрушили мою жизнь. И я не знаю, почему. Видно, кому-то сильно не по душе «Вело-Эйд». Кому-то не нравится, что мы собираем деньги на еду и одежду для бездомных…

Тетя Гертруда была права: Кейт в отчаянии готов был все бросить. Братья Харди дали ему выговориться: они знали, что Кейту это сейчас необходимо.

— У сирот только одно преимущество, — горько посетовал Кейт. — Можно не бояться, что кто-то стащит их семейный альбом.

Тем не менее Джо попробовал повторить вопрос.

— У вас пропало что-нибудь особенное?

— Вы будете смеяться, — ответил Кейт, разгребая ногой кучу на полу. — Медали и призы, стерео система, телевизор, запасные колеса от велосипеда все это осталось. А знаете, что они забрали? Газетную статью, наклеенную на дверце платяного шкафа. Мне ее прислали из Боулдера.

— О чем она?

— Мой друг Дэвид живет в двух кварталах от меня, — объяснил Кейт. — Каждую неделю он посылает мне пустой конверт с забавной надписью на обороте: «Вот и все, что ты пропустил в Боулдере на этой неделе». Дэвид родом из Чикаго, и он не в восторге от гор, чистого воздуха и тихой жизни нашего городка.

— Ну и что?

— На этой неделе я получил от него конверт с обычной надписью на обороте. Но очень удивился, обнаружив внутри газетную вырезку. В ней говорилось о моей ближайшей соседке Марианне Борнквист.