— Я буду очень признательна, если вы избавите его от своих вопросов.

— Прекрасно. — Оказывается, Мич был способен вести себя так же надменно и грубо. — Я не собирался допрашивать ребенка с пристрастием.

Эстер очень хотелось подняться и откланяться. И хотя сделать это было проще простого, тот факт, что она собирается доверять этому человеку своего сына каждый день, оставался непреложен. Она решила, что будет лучше, если Мич получит кое-какие дополнительные сведения.

— Рэд не видел отца уже почти семь лет.

— Совсем? — Он не мог справиться с изумлением. Его собственные родители были весьма сдержанны в проявлении своих чувств и далеки от него, однако он виделся с ними не реже раза в год. — Это тяжело для ребенка.

— Они никогда не были близки. Мне кажется, Рэд быстро приспособился к этому.

— Держитесь. Я вовсе не осуждаю вас. — Он снова накрыл ее руку своей, причем так твердо, что казалось невозможным просто ее отбросить. — Я вижу счастливого, любимого мальчика, и это точно. Вы готовы в огонь броситься ради него. И вы ошибаетесь, если думаете, что это не заметно.

— Для меня нет никого и ничего важнее Рэдли. — Она хотела снова расслабиться, но они сидели так близко, и его рука по-прежнему накрывала ее. — Я рассказала все это вам только для того, чтобы вы не задавали ему вопросов, которые могут его расстроить.

— А это часто случается?

— Иногда. — Его пальцы переплелись с ее. Она не могла себе представить, как ему это удалось. — Новые друзья, новые учителя. Мне правда надо идти.

— А вы как? — Он нежно коснулся ее щеки и развернул к себе лицо. — Как вы к этому приспособились?

— Просто прекрасно. У меня есть Рэд и моя работа.

—И никаких отношений?

Она не была уверена в природе внезапно нахлынувшего чувства — возмущение, замешательство, однако определенно оно оказалось необычайно сильным.

— Это вас не касается.

— Если бы люди говорили только о том, что их касается, они бы далеко не продвинулись. Вы не производите впечатления мужененавистницы, Эстер.

Эстер подняла бровь. Когда ее к тому принуждали, она могла играть и на чужом поле. И играть неплохо.

—Было время, когда я презирала мужчин как таковых. Честно сказать, это был очень поучительный период в моей жизни. Потом, постепенно, я пришла к выводу, что некоторые представители вашей породы не относятся к низшим формам жизни.

—Звучит многообещающе.

Она снова улыбнулась, ему удалось как-то снизить накал ситуации.

— Главное, что я не обвиняю всех мужчин за ошибки одного.

— Вы просто предусмотрительны.

— Ну, если вам так угодно…

— Одно мне нравится в ваших глазах, это точно. Нет, нет, не отворачивайтесь. — Он снова бережно повернул к себе ее лицо. — Они волшебные — говорю это с точки зрения художника.

Она должна прекратить так нервничать, приказала себе Эстер. Приложив немало усилий, ей удалось сохранить спокойствие.

— Значит ли это, что они появятся в следующем выпуске комиксов?

— Вполне возможно. — Он улыбнулся, оценив тот факт, что, несмотря на эмоции, она умеет держать себя в руках. — Бедный старик Зак заслуживает встретить кого-нибудь, кто поймет его. Эти глаза способны.

— Почту за честь, — усмехнулась Эстер и продолжила: — Мальчишки вернутся через минуту.

— У нас еще есть немного времени. Эстер, вы когда-нибудь развлекаетесь?

— Что за глупый вопрос. Конечно.

— Не как мама Рэда, а как Эстер. — Увлеченный, он провел рукой по ее волосам

— Я и есть мама Рэда. — Хотя ей удалось подняться, он остался стоять рядом.

— Кроме того, вы — женщина. Притом роскошная. — Мич перехватил ее взгляд и очертил большим пальцем линию ее подбородка. — Поверьте моим словам. Я человек честный. Вы просто роскошный клубок нервов.

— Это глупо. Мне вовсе не из-за чего нервничать. — Кроме того факта, что он дотрагивается до нее, что его голос тих и спокоен, а квартира пуста.

— Вытащу стрелу из своего сердца позднее, — Пробормотал Мич. Он наклонился, чтобы поцеловать Эстер, и был вынужден подхватить ее, когда она, споткнувшись, чуть не растянулась на газетах. — Не беспокойтесь так. Я вас не укушу. В этот раз.

—Мне надо идти. — Она была, как никогда, близка к панике. — У меня куча дел.

— Постойте минутку. — Мич внимательно посмотрел ей в лицо. Он прекрасно понимал, что она волновалась. Но не это удивило его. Чем он действительно был поражен, так это тем, что его состояние было далеко от спокойствия. — То, что происходит с нами, миссис Уоллес, называется влечение, вожделение. Не важно, какое название вы этому придумаете.

— Возможно, но не к вам.

— Хорошо, тогда придумайте название потом. — Он провел рукой по ее скулам, нежно, успокаивающе. — Я же сказал, что я не маньяк. Надо напомнить себе, что я должен представить вам все доказательства.

— Мич, я очень ценю то, что вы делаете для Рэда, но лучше бы вы…

— То, что происходит здесь и сейчас, вовсе не касается Рэда. Здесь только ты и я, Эстер. Когда в последний раз ты позволяла себе остаться наедине с мужчиной, который хочет тебя? — Он нечаянно коснулся пальцем ее губ. Ее глаза загорелись. — Когда в последний раз ты позволяла кому-нибудь сделать это?

Мич буквально впился губами в ее губы, причем сила его порыва повергла Эстер в шок. Она была не готова к насилию. Его руки были так нежны, а голос звучал так успокаивающе. Она не ожидала проявления столь неукротимой страсти. Но, боже мой, как же она хотела этого! С тем же безрассудным желанием она обвила руками его шею и ответила требованием на требование.

— Восхитительно долго, — выдохнул Мич, едва оторвав свои губы от ее губ. — Слава богу. — И прежде чем она смогла издать нечто большее, чем стон, снова поцеловал ее.

Он не знал, чем она ответит на его страстный призыв, что встретит он — лед, гнев, страх. Необузданное пламя страсти стало для него таким же шоком, как и для нее. Ее большие, щедрые, горячие губы источали желание, а остатки смущения съела всепоглощающая страсть. Она дала ему больше, чем он просил, — и даже больше, чем то, к чему он сам был готов.

Голова шла кругом, но ему не удавалось в полной мере ощутить это новое, восхитительное чувство, поскольку все его силы уходили на борьбу за возможность пробовать и ощущать. Мич коснулся ее волос, чтобы вытащить две серебряные заколки, с помощью которых она скрепила волосы. Он хотел чувствовать их в своих руках дикими и свободными, так же как жаждал, чтобы дикая и свободная оказалась она в его постели. Его первоначальные планы продвигаться медленно, словно входя в незнакомую реку, испарились в водовороте неукротимой страсти. Охваченный этими мыслями, он проскользнул руками под ее свитер. Нежная и теплая кожа. Прелестные маленькие шелковые штучки, надетые на ней, прохладные и мягкие на ощупь. Он обнял ее за талию, потом медленно стал продвигаться выше, лаская грудь.