На следующей неделе Нэнси увидела его пикап у светофора на окраине Женева-Бич и застала Боба врасплох, неожиданно вскочив на подножку и погладив его по плечу. Выражение испуга, на миг появившееся на лице Боба, тотчас же сменилось довольной, до идиотизма искренней улыбкой.

— Где же ты была все это время, прекрасная незнакомка?

Они условились встретиться завтра, и на следующий день Боб, довольный собой и жизнью, снова повез Нэнси кататься по озеру. Прикуривая одну сигарету от другой, он рассказывал ей, как называются и какую погоду предвещают те или иные облака, показывал разные ориентиры на берегу, по которым можно выбрать кратчайший путь, и не переставал расхваливать свой катер — особенно его маневренность и легкость в управлении.

— Знаешь, — сказал он наконец, заглушив мотор, — я еще в жизни не встречал такой девушки, как ты.

— Тебе это только кажется, — отмахнулась Нэнси.

— Ничего себе — кажется. Уж я-то знаю, что говорю.

— Возможно, просто я понимаю тебя лучше, чем твоя жена… — сказала Нэнси, а про себя подумала: «Сейчас он скажет…»

— Странно, что ты сама об этом говоришь. Так оно на самом деле и есть.

— А я еще никогда не встречала такого мужчины, как ты, — заявила вдруг Нэнси.

Боб Роджерс-младший щелчком пальца отправил за борт очередной окурок и, пристально посмотрев на Нэнси, спросил:

— Сегодня будешь загорать без лифчика?

— Сегодня нет.

— Почему же?

— Что-то прохладно.

— Прохладно! Да ты что! Сегодня тридцать градусов!

— Не знаю, — пожала плечами Нэнси. — Меня что-то знобит. Наверное, простудилась немного. У тебя найдется свитер?

На обратном пути они в основном молчали. Боб поглядывал на Нэнси, сидевшую, как обычно, на корме в его фланелевой рубахе — слишком просторной для нее. Время от времени она ласково, но сдержанно улыбалась, давая понять, что если уж ему так ее хочется, то придется совершить нечто большее, чем прокатить пару раз на катере. Ясно тебе, деревенщина?

И вот теперь, когда Боб по-прежнему терялся в догадках, чего же ждет от него эта женщина, Нэнси избрала для себя другой, более интересный, с ее точки зрения, объект для развлечений, а может быть, и компаньона в одном очень важном деле.

Она прекрасно помнила тот момент, когда впервые увидела Райана, подошедшего к машине Рея и не упустившего случая эффектно поиграть мышцами и произвести на нее впечатление. Во Флориде она была знакома с несколькими парнями, которых можно было отнести к собирательному типу Джек Райан. Она вполне могла представить, как он причесывает волосы, как смотрится в зеркало, как открывает на кухне банку пива: загорелый, с не слишком массивными, но рельефными мускулами, стройный, знающий себе цену. Он даже двигается в слегка замедленном темпе, словно любуясь собой.

Но было в этом парне что-то еще, помимо вполне объяснимой при его внешних данных склонности к позерству и криминальных фактов его биографии — сопротивление при аресте, проникновение в чужое жилище, кража со взломом и то, что он натворил с бригадиром. Нет, что-то большее. Нэнси еще не сформулировала для себя, какие чувства она испытывает к этому парню. Это были не обычные, сексуально окрашенные чувства девчонки к парню, которые моментальной вспышкой проскакивают между ними, позволяя увидеть друг в друге вероятных партнеров. Нет, здесь было что-то иное, четкое и рациональное: буквально в несколько секунд Нэнси вдруг поняла, что именно Джек Райан или пусть другой человек, но такого же типа поможет ей выбраться из той жизненной западни, в которую она угодила.

Эта мысль пришла ей в голову сразу же, как только она увидела Джека Райана в лагере сезонных рабочих. Сначала она даже испугалась масштабности своих мстительных замыслов, касающихся Рея Ритчи. Но чем больше она о них думала, тем больше они ей нравились. Это был потрясающий план: во-первых, возможность выйти из надоевшей игры, во-вторых, месть тому, кто дал ей понять, что она в этой партии — всего лишь пешка. Проблема заключалась в одном: все зависело от согласия Райана. Нельзя было забывать о том, что он вроде бы собирался уехать из Женева-Бич, и к тому же вовсе не факт, что возникший в ее воображении лихой и рисковый парень на самом деле таков. Впрочем, что-то подсказывало Нэнси, что если у Райана будет повод не уезжать отсюда, если он на самом деле захочет остаться, — то он останется. Торопиться ему особо некуда.

Ну а если такого повода нет, то она должна его дать. Что не так-то и трудно. Ну а потом проверить, на что он на самом деле способен.

«Надо же, — подумала Нэнси, — я сама это все придумала, а теперь успех дела зависит от того, хватит ли у Джека Райана воли и азарта».

Вот со всем этим и надо было разобраться.

— Эй, приятель, если ты не слишком торопишься, не выпьешь ли со мной пива? — обратился мистер Маджестик к парню, сидевшему за стойкой бара через три табурета от него. Чтобы тот понял, что предложение относится именно к нему, мистеру Маджестику пришлось повернуться всем телом, воспользовавшись вращающимся табуретом.

Райан уже успел обратить на него внимание. Этот полный человек напоминал ему частного охранника, вышедшего на пенсию. Он сидел, облокотившись на стойку и поставив прямо перед собой пепельницу, в которой уже давным-давно торчал окурок потухшей сигары. Толстяк успел поговорить с барменом о сегодняшней рыбалке и пожаловался на отсутствие клева. Райан не особенно прислушивался к их разговору: просто они оказались поблизости и их слова невольно долетали до его слуха. Получив приглашение выпить, Райан после секундного размышления принял его. Он и сам собирался заказать еще пива, и, если толстяк хочет выставить ему кружку за свой счет, возражать он не станет. А если общаться с ним надоест, можно просто встать и уйти. Мистер Маджестик подсел к Райану, и разговор начался достаточно неожиданно: толстяк не только узнал Райана — что было неудивительно, учитывая появившуюся в местной газете его фотографию с бейсбольной битой, — но и был в некотором смысле знаком с Луисом Камачо.

— Я этого парня видел раньше, — сообщил мистер Маджестик.

Как выяснилось, примерно за две недели до той драки мистер Маджестик вытолкал Камачо и девчонку из лагеря сезонников со своего частного пляжа.

— Я не запрещаю людям ходить по пляжу вдоль озера, если им это нужно. Другое дело, если ты внаглую вторгаешься в частное владение, расстилаешь там подстилку и заваливаешься на нее вместе с девчонкой. Тогда будь готов к тому, что появится хозяин и попросит тебя убраться туда, откуда ты явился. Я ему так и сказал: «Это частная собственность». А он как начал на меня орать! Я человек уже немолодой и много чего повидал, но такой ругани мне еще не приходилось слышать. Ну ты-то, я думаю, его уже наслушался. Мне-то, собственно говоря, наплевать, как этот ублюдок меня называет. Но ведь все это происходит прямо на глазах у людей, которые у меня остановились. Меня так и подмывало вмазать этому сукину сыну промеж глаз. Но тут я подумал: на что это будет похоже? Мы живем в цивилизованной стране, и негоже хозяину лезть в драку, чтобы выставить незаконно вторгшегося человека. Такие вопросы нужно решать без кулаков.