— Слишком уж много внимания к простому ожогу, Дагда. Уверен, что это был всего лишь ожог? — спросил он.

— Конечно, уверен. Я видел много ожогов, и это именно он. А теперь расскажи мне об ангеле. Он-то уж точно заслуживает моего внимания!

— Давай сначала выпьем, пусть Аджетта заснет. А потом я приведу тебя туда, где до небес рукой подать. Ближе к небесам нам с тобой никогда не оказаться, — отозвался Ламиан.

Аджетта затворила дверь спальни, которую она делила с матерью. Это была маленькая, тесная комнатка с двумя узкими кроватями, на которых лежали старые матрасы, набитые конским волосом. Возле материной кровати горела свеча, освещая спальню тусклым светом. Аджетта осторожно прошла по заваленному разными вещами полу, обходя ведро, в которое они справляли нужду, забралась на кровать и надавила на оконную раму. Окно со скрипом открылось, и комната наполнилась свежим лондонским воздухом. На стены лег лунный свет.

Аджетта выглянула из окна. Ночь была светлой и тихой. Туман стелился по мостовой, извиваясь по улицам и переулкам до самой реки. Он был похож на огромного белого дракона. Девочка оглянулась на мать. Одеяло на ее постели вздымалось и опускалось в определенном ритме, как часы. Струйки белого пара вылетали из ее ноздрей в холодный воздух; хрип в ее легких и ночная дрожь мешали Аджетте уснуть.

В стенах скреблись крысы, их царапанье примешивалось к тем звукам, которые издавала во сне ее мать. Аджетта свернулась калачиком под толстым одеялом, надеясь, что боль скоро пройдет, и ожидая, когда ее охватит то всепоглощающее желание, о котором говорила Йерзиния. Она вспомнила роскошную карету с мягкими кожаными сиденьями, сладковатый аромат, исходивший от Йерзинии, и ее богатые одежды. Этот мир был так далек от грязи, в которой жила Аджетта. Теперь она была готова на все, чтобы войти в этот мир.

Аджетта смотрела на длинные черные тени, которые лежали на грязных стенах. Она закрыла глаза в ожидании рассвета, и перед ней возникло лицо незнакомца из Хольборна…

— Маленькие девочки должны смотреть, куда идут, — сказал он низким голосом. — Особенно если они уже были там, куда идут.

Аджетта посмотрела на него. Незнакомец стоял в тени и от этого казался еще выше и страшнее. Он возвышался над ней. Поля его мягкой черной шляпы колыхались от ветра, который дул с реки. Аджетта хотела было ударить его, но руки и ноги онемели и не слушались ее, она не могла пошевелиться.

— Зря ты об этом думаешь, — мягко сказал незнакомец. — В твоем лице воплощается твое сердце, и в твоих глазах светится то, что душа не может скрыть. — Он протянул руку. — Почему ты боишься меня? Ты ведь даже не знаешь, кто я.

Аджетта не могла вымолвить ни слова, слова застряли у нее в горле. Она хотела взять его за руку, но вдруг поняла, что куда-то проваливается. Мимо мелькали лица, чьи-то руки цеплялись за ее длинные волосы — на нее падали гниющие трупы.

Внезапно раздался долгий, приглушенный стон. Хватаясь за простыню и одеяло, Аджетта с громким стуком упала на твердый деревянный пол. Ее мать громко храпела во сне. Аджетта услышала за дверью звук шагов — кто-то осторожно поднимался по лестнице. Она быстро запрыгнула в постель и укрылась с головой одеялом.

Дверь в спальню со скрипом отворилась. Съежившись под влажным одеялом, Аджетта чувствовала, что на нее смотрят, но боялась пошевелиться.

— Спят, как младенцы, — пробормотал ее отец и направился к двери.

— Хорошо, что они не знают, что ты задумал, Кадмус. Скрытность никогда не помешает, — прошептал Сарапук.

Аджетта услышала, как отец с Сарапуком, переговариваясь, поднимаются по крутой узкой лестнице в мансарду Потом раздался скрежет ключа в замке. Тяжелый замок щелкнул и открылся, а Аджетта снова начала погружаться в сон.

— Осторожность прежде всего, Дагда! — сказал Ламиан, затворив за собой дверь и повернув в замке ключ. — Он у меня прикован к полу железной цепью. Меня предупредили, что это шустрый малый и может улизнуть в мгновение ока.

Он провел Сарапука в крохотную комнатку, еще более темную, чем предыдущая, освещенную тусклой свечой.

— Значит, вот твой зверинец? — спросил Сарапук, когда его глаза привыкли к темноте.

— Мой первоклассный экземпляр! Я заплатил за него баснословную сумму, расщедрился, как король, — ответил Ламиан.

— Что ж, будем надеяться, он настоящий ангел, а не обычный поставщик лебединых перьев!

Ламиан отдернул грязную штору.

— Вот мой ангелочек! — с гордостью сказал он.

Сарапук недоверчиво вздохнул. Перед ним сидел человек в длинном серебристом одеянии, расшитом блестящей тесьмой. Он был очень бледным, с лучистыми зелеными глазами, сверкавшими, как изумруды.

— Возможно, это и неплохой образец, но что-то я не вижу крыльев, — сказал Сарапук, взмахнув руками, как будто собирался улететь.

— Вот в чем красота настоящего ангела. Как-то в зверинце на Пиккадилли я видел ангела. У него были громадные крылья, торчавшие сзади сквозь льняную рубашку. Он даже мог ими махать, но никто не знал, что эти крылья пристегнуты к человеческому телу кожаными ремнями. Через шесть месяцев этот ангел превратился в кентавра — приделал к своему заду ноги от дохлой лошади. И публика опять ему поверила… Но мой ангел — настоящий, и его крылья так же прекрасны, как и он сам. — Ламиан ласково погладил странное создание по щеке.

Ангел, казалось, не замечал их. Он неотрывно смотрел в пол с выражением глубокой печали на лице.

— Он умеет разговаривать? — спросил Сарапук, его охватило волнение.

— Иногда он разговаривает, но никогда не спит и ничего не ест. Все время смотрит в пол. Когда его сюда привезли, он весь светился, его кожа блестела не хуже начищенной меди, а крылья были белыми как снег, но теперь… Наверное, он совсем пал духом, в нем что-то переменилось.

— Во мне бы тоже что-то переменилось, если бы меня приковали к полу цепями в такой комнате, — отозвался Сарапук, передернув плечами. — Но на мой взгляд, он обычный человек.

— Да нет же. Он ангел, никакого обмана, никаких трюков. Под этим одеянием скрываются самые красивые крылья на свете, в Лондоне таких еще не видели, — возбужденно сказал Ламиан и потер свою шишку. Его глаз задергался.

Сарапук заметил, что непонятное существо приковано к полу золотыми цепями, которые были припаяны к кандалам на запястьях.

Ламиан высоко задрал край одеяния на ангеле.

— Вот они, видишь! Крылья! Красивые крылья! Ангельские крылья! Настоящие крылья! — Ламиан громко хохотал, его глаза сверкали, он уставился на спину ангела, все еще не веря в то, что видит.

Оказалось, что на спине у существа было небольшое углубление, в нем-то и прятались крылья. В сложенном виде они совсем не выступали над его спиной. Крылья были размером с орлиные, с большими бело-золотыми перьями, блестевшими в неровном свете свечи. Сарапук присмотрелся — он ожидал увидеть ремни, которыми эти крылья пристегнуты к спине. Он сунул руку в углубление — за крылья — и пощупал скрытую часть спины. Тут крылья вдруг развернулись и резко увеличились в размере, обдав Ламиана и Сарапука дождем из крохотных серебряных искр. Ламиан опустил подол одеяния ангела — ткань прошла сквозь крылья, как будто их вообще не было. Сарапук с Ламианом в испуге отскочили.