— Но как же…?

В этот момент посреди окружавшего детей черного безмолвия раздалась оглушительная трель колокольчика.

— Вот черт! — воскликнул Роберт. — Это нас зовут на чай. Прошу вас, сделайте поскорее так, чтобы снова был день и мы могли, не поломав по дороге рук и ног, спуститься в гостиную? Да, кстати, огромное вам спасибо за все, что вы намереваетесь для нас сделать.

— Говорить с вами было сущим удовольствием, — добавила изощренная в этикете Антея. — Большое спасибо.

Прекрасный изумрудный свет медленно померк, и дети вновь оказались а полной темноте. К счастью, это длилось недолго, и уже в следующую секунду комната была вновь исполнена лучами ослепительного послеполуденного солнца и теми шаркающими, шелестящими и шипящими звуками, что так свойственны ворочающемуся во сне огромному мохнатому зверю и замершему в ожидании вечерней прохлады городу по имени Лондон.

Пока дети на все лады протирали глаза и мотали головами, стараясь как можно быстрее прийти в себя, Псаммиад ретировался под кровать и молниеносно зарылся в песок. Спустившись наконец на первый этаж, дети уселись за стол, но им пришлось выпить не менее двух чашек чаю каждому, прежде чем знакомая им до последнего гвоздя гостиная приобрела плоть и кровь, а прекрасный голос и чудесный изумрудный свет отступили в область воспоминаний.

После чая Антея убедила остальных в том, что для всеобщего блага необходимо как можно скорее продеть сквозь амулет веревочку и в таком виде повесить его ей на шею.

— Представляете, какой будет ужас, если он вдруг потеряется? — сказала она, когда с этой операцией было покончено. — А ведь он может потеряться не только в нашем времени, а где и когда угодно. Не знаю, как вы, а я вовсе не хочу оставаться в прошлом на веки вечные.

На следующее утро Антея уговорила старую нянечку позволить ей самолично отнести завтрак «бедному ученому джентльмену». В первый момент тот, очевидно, принял ее за новый футляр для мумии, но затем лицо его озарилось улыбкой узнавания, и он принялся радостно кивать головой.

— Как видите, я повесила амулет на шею, — сказала ему Антея, — и изо всех сил забочусь о нем — как вы и говорили.

— Вот и славно, — ответил ученый джентльмен. — Ну что, хорошо вчера повеселились?

— Я вам расскажу, но только вы ешьте свой завтрак, пока он совсем не остыл, хорошо? — сказала Антея. — Так вот, вчера с нами случилось много чего удивительного. Сначала амулет напустил в спальню темноты, потом начал светиться изумительным зеленым светом, а еще потом заговорил. О, если бы вы только слышали, как он говорил! У него такой волнительный голос! Он рассказал нам, что другая его половинка затерялась где-то в прошлом, и, стало быть, там ее и нужно искать.

Ученый джентльмен осторожно пригладил обеими руками свою косматую шевелюру и обеспокоенно посмотрел на Антею.

— Думаю, что тут все-таки нет ничего необычного — детское воображение и все такое прочее, — сказал он после минутного раздумья. — Но все же, странно… Кто мог вас надоумить, что у этой вещицы не хватает одной половинки?

— Этого я не могу вам сказать, — ответила Антея. — Понимаю, это звучит ужасно по-свински, особенно после того, как вы согласились прочитать для нас имя силы и, вообще, вели себя как самый настоящий дорогуша, но я поклялась никому не говорить ни слова о Пс… о том, кто нам обо всем этом рассказал. О, прошу вас, не забывайте о вашем завтраке!

Ученый джентльмен улыбнулся, а затем вдруг наморщил лоб. От удивления, конечно, — ведь сердиться ему вроде бы было не на что.

— Спасибо, — сказал он. — И запомни, что я буду всегда рад, если тебе случится заглянуть ко мне. Так что когда будешь проходить мимо, милости просим! И все-таки, странно…

— Я запомню, — прервала его Антея. — А теперь до свидания. Я всегда буду рассказывать вам все, что мне позволено.

Ученому джентльмену крайне редко доводилось иметь дело с детьми, и потому он не знал, отличается или нет Антея от всех остальных маленьких девочек, какие только имеются на свете. Он провел в размышлениях над этим вопросом целых пять минут, а затем с удвоенной энергией набросился на пятьдесят вторую главу своей великой книги «Тайные ритуалы жрецов культа Амон-Ра».

* * *

Наши четверо приятелей и не пытались скрыть возбуждения, охватывавшего каждого из них при мысли о путешествии в прошлое при помощи амулета. Конечно, во всем этом была масса непонятного и даже неприятного, а возможность застрять в прошлом и никогда больше не увидеть папу с мамой и Ягненком так и вообще была ужасающей, но никто из великолепной четверки не решился в открытую заявить, что амулет стоит убрать куда подальше и позабыть о нем на веки вечные. И пусть в глубине души каждый был изрядно напуган неведомыми опасностями, какие им готовил день прошедший, друг перед другом они держали себя героями и, пожалуй, в буквальном смысле слова растерзали бы первого, кто осмелился бы высказать робкое, но вполне разумное в данных обстоятельствах предположение типа «А может, не надо?»

Путешествие в прошлое требовало самой тщательной подготовки. Было вполне вероятным, что оно могло продлиться целый день, а надежды на то, что звонок к обеду сумеет прорваться сквозь непомерные временные толщи, разделявшие две половинки амулета, напротив, не было никакой. Кроме того, не стоило возбуждать любопытство старой нянечки, тем более что удовлетворить его абсолютно не представлялось возможным, даже если бы они и сказали ей всю правду. Дело в том, что, как бы хорошо они ни усвоили изложенную им амулетом и Псаммиадом концепцию пространства-времени (они, кстати, считали, что усвоили ее очень хорошо, и изрядно гордились этим), их не покидала уверенность в том, что старая нянечка не поняла бы из нее ни буквы. Так что они не стали ей ничего объяснять, а просто попросили разрешения пойти погулять в Риджент-парк и взять с собой обед, который им и был тут же предоставлен. Нет нужды упоминать, что он состоял из холодной баранины с томатным соусом.

— Можете по дороге купить себе сдобных булок, или бисквитов, или чего там еще вашей душеньке угодно, — сказала им старая нянечка, протягивая Сирилу шиллинг. — Только не берите пирогов с вареньем! От них и дома-то неприятностей не оберешься, а уж без вилок и ложек вы точно с ног до головы перемажетесь. Да и умыться вам потом негде будет — вот и станете шляться по городу чумазые, ровно абиссинцы какие!

Сирил засунул шиллинг в карман, и дети гурьбой повалили на улицу. Прежде всего они отправились на Тоттенхем-Корт-роуд и приобрели там порядочный отрез водонепроницаемой клеенки, в которую и упаковали Псаммиада на тот случай, если в прошлом вдруг случится дождливая погода. Как вы уже знаете, попасть под дождь означало для Песчаного Эльфа верную смерть.

Стоял один из тех редких погожих дней, в которые даже Лондон можно было назвать прекрасным. На залитых солнечными лучами улицах сидели женщины с огромными плетеными корзинами и продавали живые цветы. Антея не удержалась и купила по одной розе на каждого. Ах, какие это были замечательные розы! Огромные, ярко-красные, благоухающие тенистыми летними лужайками, они были теми самыми вожделенными розами, которые всегда так хочется получить на Рождество вместо вылинявшей до степени полной недоступности зрению и обонянию омелы да опостылевшего остролиста, понюхать который вообще нет никакой возможности, так как при первой же попытке сделать это он пребольно впивается вам в нос своими колючками. Но сейчас было не Рождество, а самый разгар лета, и у каждого из наших четверых приятелей в петлице пламенело по пахучему розовому бутону, и безмятежному их расположению духа не могло помешать даже то обстоятельство, что листва деревьев в Риджент-парке, под которыми они расположились на привал, была не зеленой и яркой, как это свойственно их деревенским собратьям, а по-столичному блеклой, запыленной и коричневой по краям.