– Но она же может в коридор выйти! – заныла девушка.

– У Закоркиной состояние крайней тяжести, – пояснил дежурный.

– Значит, ее пока домой не отпустят? – уточнила Ксюша.

– Эту информацию следует узнавать у лечащего врача.

– Пожалуйста, скажите, – замурлыкала Королева.

– Девушка, Нели Ильиничне плохо, сколько она пробудет в клинике, одному Богу известно, месяц, два, три, – буркнул мужчина и бросил трубку.

Волна радости накрыла Ксюшу с головой. Вот оно, счастье! Одна! В шикарной двухкомнатной квартире! Ксения поживет в «Монпаласе» до возвращения Нели.

Не чуя под собой ног от радости, девушка еще раз пробежалась по квартире. Господи, и это все ее?! Пусть временно, всего на несколько недель, но как здорово почувствовать себя богатой.

На пике восторга Ксюша вспомнила обо мне и испугалась. Куда подевалась Васильева? Неужели она, недовольная ее квартирой, пьяным папашей, устав от суматошной ночи, удрапала домой? Ксюшечка не получит свое вознаграждение за эксперимент, не заработает приз, положенный самой сплоченной паре. Радость, испытанная от временного обладания собственной квартирой, разом потухла, но Ксюша быстро пришла в себя. Нет, нет, Даша не выглядела капризной истеричкой, просто она ее в огромных апартаментах не нашла. Надо поискать напарницу и рассказать о визите Рубцова.

Ксения заметалась по немереным квадратным метрам и в конце концов обнаружила крохотный чуланчик и меня, сладко похрапывающую на топчане. Но разбудить меня она не успела, раздался звонок в дверь. Девушка полетела в прихожую. Она решила так: если я проснусь и выйду в гостиную, Степан не удивится, он же знает про дуэнью. А Васильева сообразительная, она поведет себя правильно.

Ксюшенька выдохнула и открыла дверь.

– Неплохая хата, – одобрил Рубцов, проходя в гигантскую кухню, – повезло тебе, а мне предки пока ничего не покупают, бабки при себе держат. Будешь шампанское?

Не дожидаясь ответа, Степа схватился за горлышко бутылки и… уронил ее, пробка с оглушительным взрывом вылетела, за ней рванула белая пена, и через пару мгновений пол был покрыт пузырящейся лужей.

Ксения на автомате открыла дверцу под мойкой, схватила тряпку, вытерла плитку и сказала:

– Не переживай, в баре полно спиртного.

– Ловко ты полы моешь, – похвалил Степа, – а моя сестра не знает, с какого конца к швабре подойти.

Ксюша постаралась удержать на лице улыбку. Вот на таких мелочах и ловят шпионов! Разве богатая девушка бросится сама устранять безобразие? Конечно, нет, она позовет домработницу или зарыдает при виде лужи. А она продемонстрировала усердие Золушки! Ну не дура ли! Немедленно надо исправить ситуацию!

– Терпеть не могу горничных, – скривилась Ксюня, – косорукие неумехи! Ни разу нормальная не попалась! Сколько они мне свитеров испортили! Вчера я очередную выгнала, уж лучше самой полы мыть!

– Моя мама тоже постоянно прислугу меняет, – кивнул Степан. – У тебя в баре початая бутылка коньяка стоит, можно попробовать? Мать не заругается?

Ксюша расслабилась, Рубцов ей поверил!

– Это моя квартира, сама всем распоряжаюсь, хоть литр выпей!

– Столько мне слабо, – хихикнул Степа, доставая коньяк. – Повезло тебе, Ксю, моя мать дома сухой закон установила.

Ксения взяла фужер за тонкую ножку и задержала дыхание. Что хорошего в коньяке? Воняет отвратно, но, похоже, Степе нравится, он аж глаза от удовольствия закрыл! Воспользовавшись тем, что кавалер весь ушел в смакование пойла, Ксения выплеснула содержимое своего бокала в раковину, обернулась и увидела, что Степан, не открывая глаз, тихо опускается на пол. Рубцов вел себя как герой плохого голливудского фильма, сначала он подогнул колени, сел, затем лег, разбросал в разные стороны руки и замер.

– Эй, приколист, – засмеялась Ксения, – вставай! Ау! Хорош прикидываться и…

Окончание фразы застряло в горле, изо рта Степы поползла тоненькая струйка слюны, девушка бросилась к парню.

– Ты чего? Ушибся? Поднимайся скорей!

Тело Степана скрючилось, лицо исказилось, глаза закрылись. Ксения перепугалась.

– Степочка! Дорогой! Скажи хоть словечко! Тебе плохо? Воды?

Рубцов молчал, девушка ринулась к мойке, наполнила стакан, поднесла его к губам Степы… и тут неожиданно затрезвонил телефон. Ксения чуть не задохнулась от ужаса, а трубка все трещала, не умолкая. В конце концов Ксюша подумала, что это Закоркина очнулась и решила узнать, что дома творится. Стараясь казаться спокойной, Ксюня сказала:

– Алло.

– Главное, не нервничай, это Леон! – произнес мужской голос. – Без паники, знаю, Нели в больнице, ее вчера увезли, но мне нужна ты, красивая девочка, послушная, умница. Я люблю таких и всегда их награждаю.

– Да пошел ты! – рявкнула Ксения.

– Конечно, ты можешь отсоединиться, но как избавишься от трупа? – поинтересовался Леон.

Ксюша похолодела.

– Ты о чем?

– Бедный мальчик, – заохал мужик, – скончался на месте. Что ты подсыпала в коньяк? Цианистый калий?

Ксения уставилась на Степу, увидела его закрытые глаза, плотно стиснутые губы, перевела взгляд на лежащий около парня почему-то не разбитый стакан, разлитую воду и прошептала:

– Мама! Я никого не убивала! Он сам упал.

– Конечно, родная, но что скажет полиция? – зудел в ухо Леон, пока Ксения пыталась сделать шаг на ватных ногах. – Приедет бригада, на кухне труп, а кто провел с юношей его последние минуты? На кого повесят убийство? Солнышко, самые нехорошие подозрения у парней в форме вызывает тот, кто обнаружил жмурика или в чьем присутствии несчастный умер! Сидеть тебе в тюрьме, кошечка. Но, как я уже говорил, мне нравятся умные девочки, поэтому я помогу тебе.

– Что тут можно сделать? – прохрипела Ксюша.

– Все, моя красавица, только обещай, что будешь послушной, – протянул Леон.

У Ксюши неожиданно перестали трястись руки. Она поняла, что надо делать. Леон понятия не имеет, кто сейчас находится в апартаментах Закоркиной. Он ни разу не назвал ее по имени, говорил: красавица, кошечка… Мужик сумасшедший подглядыватель, он видит все, что происходит в квартире Нели, но если Ксюша уйдет и более не переступит порог «Монпаласа», Леон ее никогда не найдет.

Ксения быстро нажала красную кнопку на трубке, запихнула ее за диванные подушки, чтобы не слышать звонков, кинулась в чулан, растолкала меня…

И вот мы сидим в кафе, где, слава богу, никого, кроме нас, из посетителей нет.

Ксюша схватила свой бокал с латте, одним махом опустошила его, потом выдохнула:

– Фу-у-у! Ушли! Оцени, как я ловко от секьюрити избавилась, отправила его в квартиру Закоркиной. Хорошо, что охранник в подъезде один.