– Ты наверняка ужасно гордишься своим мужским достоинством, Макколи. Вот только не могу понять почему. Не забудь побриться.

С этими словами Дженна скрылась за дверью.

Дождь не поднимал Бренчу настроения. Это была всего лишь морось, но Макколи промок к тому времени, когда добрался до Каньона Переселенцев. Он надвинул шляпу, по которой стекала вода, поглубже на лоб. В тысячный раз после фиаско в купальне Бренч проклинал свою глупость и невезение, глядя, как дождь смывает следы лошадей Юджинии и ее пленника.

Они не могли далеко уйти. Тогда в купальне Бренч натянул одежду на мокрое тело и кинулся прямиком в конюшню. Сейчас было уже почти темно. Юджиния будет искать сухое место, где можно остановиться на ночь.

Вопрос, который мучил Бренча со дня убийства Слоана: зачем? В Юте никто, кроме самого Бренча, Мауры и ее семьи, не знал Слоана. И никто не ожидал его приезда. У парня просто не было времени насолить кому-либо: он едва успел сойти с дилижанса, как его застрелили. Единственное приемлемое объяснение: убийца думал, будто стреляет в Бренча. Они были похожи и телосложением, и цветом волос.

А вот у Бренча действительно было много врагов. Годы работы в охране перевозки золота не сблизили его с преступным миром – он преследовал слишком благородные цели. Дьявол, да одного его умения обращаться с «миротворцем» достаточно, чтобы кому-нибудь захотелось попытать счастья, пойдя против него. В основном, конечно, молодым амбициозным – «крутым» – парням. Бренч убивал, только защищая собственную жизнь, но это не облегчало мук совести и не спасало от кошмаров.

Еще Бренчу не давало покоя то, что Мендоза почему-то сказал ему – абсолютно незнакомому человеку, – что находился более чем в ста милях[22]к югу от Парк-Сити, когда Слоан был убит. Испанца предупредили, что Бренч ищет его, и тот решил сбить его со следа? Но Мендоза не мог знать, что Бренч придет в купальню, и никто, кроме самого Бренча, не разговаривал с испанцем до появления Юджинии.

За ручейком показался пласт горной породы, вышедшей на поверхность. Похоже, здесь можно укрыться от стихии. По крайней мере, спрятаться от ветра. А Юджиния наверняка будет искать укрытие. Бренч направил коня к ручью, но вдруг остановился.

Ветер пронзительно выл в вершинах тополей, ручей приглушенно рокотал. Но не этот шум привлек внимание Макколи. Звук, который он услышал, мог издавать рассвирепевший кугуар. Или женщина.

Дженна спутала ноги гнедого и подошла к Мендозе. Руки испанца были примотаны к седлу, а ноги стянуты ремнем под животом лошади. Связанного таким способом Мендозу легко было контролировать, правя лошадью вместо него. Но ведь нельзя держать его в седле все десять-двенадцать дней пути! Теперь предстояло решить проблему: как освободить испанца от пут, чтобы тот помог устроить ночлег и в то же время не имел возможности напасть на нее.

Мендоза больше походил на избалованного взрослого ребенка, а не на убийцу. Пытаться доставить в Денвер преступника, за голову которого назначена награда, было безумием. Дорога была длинной и безлюдной; по пути могло произойти все что угодно. Насколько Дженне было известно, ее пленника может даже где-то поджидать его собственная банда. А ведь можно было сдать Мендозу федеральному маршалу в Солт-Лейк-Сити! Но беда была в том, что самодовольные заявления начальника полиции Денвера, якобы женщинам не хватает ни ума, ни сил для сыскной работы, по-прежнему не давали Дженне покоя. Ей безумно хотелось заставить этого ханжу забрать свои слова обратно.

Мендоза улыбнулся. Он выглядел ненатурально веселым, учитывая обстоятельства.

– Почему ты мне не доверяешь, chiquita? Ведь я говорил, что не совершал преступлений, в которых меня обвиняют, и пообещал не пытаться бежать.

Дженна фыркнула.

– Ты мужчина, Мендоза. Это веская причина для недоверия.

Дразнящий огонек потух в темных глазах, когда испанец всмотрелся в лицо молодой женщины сквозь пелену дождя. У Дженны появилось неприятное ощущение, будто Мендоза видит ее насквозь.

– Кто-то обидел тебя, и ты ожесточилась, – испанец говорил мягко, с подкупающим сочувствием. – Я мог бы снять этот камень с твоего сердца, если позволишь.

Дженна смерила пленника сердитым взглядом.

– Предоставь мне самой решать свои проблемы.

– Ах, в этом как раз и состоит вся горечь ситуации. Такая женщина, как ты, не должна беспокоиться о подобных вещах. Ее должны лелеять и любить, чтобы она мурлыкала, как еl gato.[23]

Вытащив из-за пояса нож, Дженна сказала:

– Не бойся. Я лишь разрежу веревки, чтобы освободить твои руки и ноги. Я буду держать тебя на прицеле, так что без глупостей.

– Обещаю, никаких… глупостей, как ты говоришь.

Дженна, пребывая в сомнении, подняла бровь и приставила нож к мокрой веревке. Отсоединив связанные руки Мендозы от седла, молодая женщина вытащила револьвер, направила его на пленника и только после этого одним быстрым движением разрезала ремень, стягивавший его ноги. Потом она отступила назад.

– Хорошо, теперь слезай, только медленно, без резких движений.

Ступив на мокрую землю, Мендоза поднял руки.

– А эти, chiquita? Теперь ты разрежешь эти веревки?

– Нет. Сними сначала свое седло, потом мое.

Испанец не сдвинулся с места. Ветер швырял Мендозе в лицо его черные влажные волосы, но он, казалось, этого не замечал.

– Как убедить тебя, что я всего лишь азартный игрок, а не грабитель поездов? И не нападаю я на людей в темных переулках. Посмотри на меня. Разве не видишь? Мигель Мендоза любовник, а не убийца.

– Прекрати пытаться меня соблазнить и снимай седла.

– Ты огорчаешь меня, senorita. – Мигель наклонился к Дженне, сложив руки на груди и искренне глядя ей в глаза. – Ты слишком молода и красива, чтобы быть такой черствой. Тебе не хватает хорошего мужчины, который полюбил бы тебя. Научил, что значит быть женщиной.

Образ обнаженного мокрого тела испанца возник перед мысленным взором Дженны, но тут же сменился другим. Образом мужчины с мощными плечами и руками. С мыльной пеной на рыжих волосах, покрывавших грудь. Волосяной покров сужался к животу и снова густо разрастался там, где… Молодую женщину бросило в жар. Она тряхнула головой, чтобы отогнать воспоминания, отвлекающие от важного дела.

Внезапно Мендоза оказался на расстоянии всего двух футов[24]от нее и уже тянулся к «старру», Дженна резко отпрянула.

– Черт тебя побери! Возвращайся к своей лошади.

– Не думаю, что ты действительно этого хочешь, querida.[25]Я только что видел страсть в твоих глазах. Позволь обнять тебя, только на мгновение, и…