— Что это за место?

Ведь кто-то из них должен был когда-то заговорить!

Помедлив перед дверью из простых струганых досок, Поль грустно усмехнулся:

— Наше любовное гнездышко.

Он вопросительно поднял бровь и, не дождавшись реакции от нее, ответил сам себе:

— А может быть, и нет.

Густые ресницы сразу же прикрыли его глаза, и Диана не увидела их выражения. Она холодно посмотрела на него, слегка пожав плечами. Она не была согласна с этим «может быть». Скорее «не может быть». В их отношениях никогда не было упоминания о любви. И как вообще трезвая женщина могла полюбить такого монстра?

— Но если ты хочешь узнать реальную историю этого места, изволь.

Поль криво улыбнулся, как будто реакция Дианы слегка позабавила его.

— Бывший владелец острова жил здесь до самой смерти. Он был своего рода отшельником. Обрабатывал маленький клочок земли, выращивал каперсы и немного винограда, рыбачил, собирал дикий розмарин и тем жил. Сейчас этот домик используется, как жилье для дополнительной прислуги, когда вся семья и наши друзья выбираются сюда в конце лета.

Поль открыл дверь, вежливо пропустил ее вперед и спросил сухо:

— Есть еще вопросы?

Диана не ответила. Не очень-то поразговариваешь, когда у тебя в горле комок величиной с Гибралтар. Она молча переступила через порог, немного опустив голову, чтобы скрыть слезы от его проницательного взгляда.

Как глупо грустить о том, что было прежде между ними. О той радости, которую они находили друг в друге, о том, как красиво он ухаживал за ней, вовсю пользуясь своим магическим обаянием, о мелочах, которыми они баловали друг друга, о нежном прикосновении его руки, о его страстном взгляде, который говорил, что он жаждет ее или что он считает ее прекрасной...

Глупо грустить о том, чего никогда на самом дело и не было. Или, по крайней мере, о том, что уже осталось в прошлом. Любые нежные чувства, которые она питала к нему, если это и вправду было, а не показалось ей в угаре страсти, умерли тем утром, когда он пришел к ней в дом. Почему же у нее такое ощущение, что вместе с ними угасла и часть ее?

Как все нелепо!

Поль глубоко вздохнул, пристально рассматривая ее. Диана обвела равнодушным взглядом длинную комнату с низким потолком, которая открылась им за дощатой дверью. Комната была довольно просторной, но в ней были только газовая плита, каменная раковина, стол, стулья и приземистый деревянный буфет.

Поль исподтишка наблюдал за своей спутницей. Неприметная одежда, которую Диана намеренно надела в дорогу, не могла укрыть от его голодного взора соблазнительных изгибов ее стройного тела или сделать ее движения менее грациозными. Старомодная строгая прическа, несмотря на ее старания, только подчеркивала изящество красивой длинной шеи.

Сжав руки в кулаки, Поль проглотил проклятие, готовое сорваться с языка. Он вовсе не хотел, чтобы все вышло вот так. Он вовсе не думал, что Диана уйдет в круговую оборону. Он бы предпочел вернуть назад то, что было раньше, — увидеть ее пухлые губы изогнутыми в улыбке, иногда шутливой, иногда соблазнительной. Он хотел, чтобы ее янтарные глаза, словно свечи, по-прежнему сияли для него. Он хотел, чтобы ее руки касались его, чтобы их пальцы переплетались, словно змеи. Он хотел быть уверенным в том, что не успеет еще наступить ночь, а они уже будут торопливо снимать одежду с жаждущих друг друга тел...

Диана медленно протянула руку и мягко коснулась лепестков неброских полевых цветов, голубых, белых и алых, стоящих в простой глиняной вазе в центре струганого деревянного стола. Видимо, кто-то из прислуги, готовя дом к приезду хозяев, любовно поставил ее туда.

Жизнерадостная и наивная красота букета казалась диссонансом настроению Поля и Дианы — здесь была бы более уместна охапка чертополоха...

Полю до боли захотелось обнять Диану, почувствовать, как ее тело податливо тянется к нему. Он уже ощущал, как участилось его дыхание, как напряглись мышцы...

Сцепив зубы, он с обидой подумал, что вряд ли их занятия любовью дали бы ей возможность заскучать. Он так хорошо изучил ее тело, он играл на нем, как талантливый пианист на рояле, он знал, как прикоснуться к нему, где погладить, где нажать, чтобы она извивалась и млела от страсти.

Неожиданно он понял, что он жаждет не только грандиозного секса. Ему впервые захотелось, чтобы эта женщина отдавала ему не только свое восхитительное тело, но и загадочную душу.

Но его мужская суть требовала своего, она торопила. Каждая его мышца, каждый нерв призывали его взять то, что должно быть его по праву. А мозг пытался убедить его, что этот шаг может завести неизвестно куда.

— Это, конечно же, не вилла. — Когда он, наконец, прервал молчание, его голос звучал устало, но он не мог ничего с собой поделать. — Боюсь, что тебе придется обходиться без тех предметов роскоши, которые делают нашу жизнь приятной.

Поль в глубине души знал, что это замечание было не совсем справедливо. Диана вовсе не была изнеженной и капризной женщиной, она никогда ничего от него не требовала, довольствуясь малым, но что-то внутри него желало задеть ее, обидеть, хоть он и ругал себя за это.

Она и ухом не повела, как будто он не с ней разговаривал. Лишь легкое дрожание руки, оставившей цветы, показывало, что она слышала его слова и совершенно справедливо отнеслась к ним с соответствующим пренебрежением.

Вздохнув, Поль сказал резко:

— Пока осмотрись, поднимись наверх, а я проверю, работает ли генератор. — Он повернулся и вышел во двор.

Генератор, разумеется, был в порядке. Необходимости в проверке не было никакой. Он не зря так хорошо платил своим людям. Они должны были следить за тем, чтобы все в доме на острове работало как часы. Ему просто нужно было какое-то уединение, чтобы разобраться в себе, чтобы понять, наконец, что же такое с ним происходит.

Эта неожиданная и ошеломляющая потребность обрести более длительные и надежные отношения, основанные не только на сексе, вызвала у него прилив здорового скептицизма. С ним такого прежде не было. А если сейчас это происходит с ним, то только потому, что Диана нанесла сокрушительный удар по его мужской гордости, удар, который может быть компенсирован лишь ее полной и окончательной капитуляцией. Ее любовью. Взаимными обязательствами. Вечным единением. И тому подобным бредом.

Он иронично скривился. Когда он получит все это, его гордость успокоится. Но, с другой стороны, все эти мысли звучали как-то недостойно...

Подумав минуту, Поль отбросил сомнения. Вскочив, он задумчиво провел рукой по волосам. Так, первоначальный план отменяется. Вынудить ее делить с ним постель, пока он этого желает, а потом бросить ее, теперь казалось ему самой глупейшей идеей, которая когда-либо приходила ему в голову. Он никак не мог понять, с чего это он возлагал на нее такие надежды.

А если бы его первоначальный план ударил в первую очередь по нему? Если бы он сам превратился в стенающее существо, которое страстно умоляло бы ее продолжить их отношения, а она бы оттолкнула его движением ноги?