— Мне нужна капелька твоей крови, дорогая, — сказал он, вынимая нож из пасти. — Пробудить те превосходные чары, которые ты для меня состряпала.

Чары для Пирса?

Он отставил зелье в сторону и взялся за нож. Меня пронзило паникой, а Пирс у него за спиной сжал кулаки, сдерживаясь, но не собирался ему мешать.

— П-прекрати, — сказала я и тут же дернулась от ледяного укола. — Ал, хватит! — заорала я, дергая рукой.

Он встал, я тоже хотела подняться, но он поставил ботинок мне на горло, и рывок вверх закончился для меня хрипом и судорожным дерганьем ног.

— Прерогатива учителя, — сказал он, размешивая зелье с тремя каплями крови. — Я имею право на все, что сделано тобой — мы это уже проходили. — Наклонив голову, он посмотрел на меня поверх дымчатых очков, потом поднял зелье, как в тосте. — Мое!

Он убрал ногу, я судорожно вдохнула, садясь и хватаясь за горло. В пальце пульсировала боль. Я посмотрела — Ал прорезал замкнутую петлю пальцевого узора. Он неправильно творил чары. Это зелье следовало вылить в выдолбленный камень и дать растечься. Он использовал мое зелье, но для чего?

— Что ты делаешь? — спросила я с искренним ужасом, когда он схватил тело Тома и вылил зелье трупу в рот. Он хочет Тома воскресить?

Ал отпустил тело и весело обернулся ко мне.

— Я не могу себе позволить иметь фамилиаром труп. Это так не комильфо — подумать только, какие пойдут разговоры! А поскольку ты ленишься и работать не хочешь, мне нужен настоящий фамилиар. Так что спасибо тебе, дорогая, этот подойдет. Желаю приятно провести остаток ночи, а этот красавчик будет мой. Сама понимаешь — ранее заключенное соглашение. И это не похищение, ведьмочка.

Ал засмеялся.

Я кое-как встала, держа руку на животе. Ал применил мое зелье, но для какой цели?

— Прощай, любимая!

Ал с недоброй улыбкой притянул к себе Тома — и исчез. Он взял Тома. Черт побери, он взял Тома! А мое зелье, наверное, использовал, чтобы не дать ему умереть.

— Ал! — крикнула я, страшно переживая, что он применил мое зелье. Но это не моя вина! Возишься с черной магией — когда-нибудь за это заплатишь.

Мигнул свет, я обернулась. Я осталась в подвале с одним потерявшим сознание агентом ФВБ и одной дико разозленной баньши. Пирс исчез — там, где он стоял, осталась груда одежды и украденное пальто. Я выругала про себя Ала, поняв, что он схватил обоих колдунов и смылся. Очевидно, заполучить Тома для него было важнее, чем сдержать слово.

Миа держала Холли у бедра, и девочка смотрела на меня черными, как у матери, глазами, невинная и беспощадная, как сама смерть. Я попятилась, глядя на бесполезный теперь пистолет. Круг я не могу поставить. Погоня за баньши в одиночку — да еще за разозленной баньши — оборачивалась ко мне неприглядной стороной. Но я сегодня собиралась убедить Ала перестать хватать моих знакомых, а не спасать мир от баньши, у которой выдался неудачный день.

— А теперь я тебя убью за то, что ты сделала, — сказала она рычащим голосом.

— Я старалась помочь, — возразила я, хватая Форда сзади за рубашку и оттаскивая, чтобы она до него не дотянулась. Он был в сознании, но рассчитывать на него не приходилось: он даже сидеть еще не мог самостоятельно.

— Ты здесь одна, — сказала она, спуская Холли на пол.

— И что? — спросила я как дура, и тут же ахнула и попятилась, когда она бросилась вперед, выставив руки.

— Рэйчел! — выкрикнул Форд непослушным языком, и я споткнулась о его ноги, рухнула, и Миа навалилась на меня сверху.

Мы тяжело хлопнулись на пол, у меня отшибло дыхание, и я отчаянно ухватилась за линию. Меня прожгло болью — линия обожгла сразу все мои незащищенные нейроны и синапсы, и когда руки Миа схватили меня за лицо, я заорала — моя аура потекла сквозь мою душу.

— Ты думаешь, что можешь убить меня? — воскликнула я с вызовом. — Давай! — Я тяжело дышала. — Давай! Вот чего мне сегодня так не хватало!

Оскаленные зубы Миа были прямо возле моего лица, она дышала тяжело и резко, глаза блуждали, разгоряченные диким инстинктом. Но мне случалось отбиваться от Айви, и зубами меня не напугать. Во мне гудела линия, и всю ее я выпустила в баньши. Всю.

Миа закричала, вцепилась ногтями мне в челюсть, бьющая ее боль отдавалась во мне как ее голос под сводами подвала. Закричала еще раз, и я стиснула зубы, не отпуская линию, хотя она и жгла меня. Энергия хлынула в Миа, сжигая ее разум и тело, но она не разжимала хватку. Меня заполнил запах холодной пыли и застоявшегося воздуха, и тут у Миа открылись глаза, вопреки боли.

Чернее греха предательства, они смотрели на меня, а баньши тяжело дышала.

— Если бы это было так просто, — сказала она, превозмогая боль, — меня бы убили, когда мне еще двадцати не было.

Я дрогнула, усомнилась на секунду — она почувствовала и напала.

Будто перевернулся мир. Непривычное, незнакомое головокружение — это она сорвала с меня мою истонченную ауру. Линия, из которой шла энергия, ударила меня огнем, сырая, нефильтрованная. Я дернулась, пытаясь инстинктивно оттолкнуть Миа, но она прижимала меня к полу, а линия текла, и я не могла ее отпустить, потому что баньши тоже доставалось, и страдание морщинами было написано у нее на лбу, покрытом каплями пота. Она тяжело дышала, но держалась, и за ее болью я видела уходящую к ней мою душу, и моя сила уходила вместе с нею. Если я не смогу помешать Миа, она меня просто убьет на фиг, с линией там или без нее.

— Рэйчел! — донеслось мое имя сквозь рев в ушах, и кто-то отбросил нас друг от друга. Пальцы Миа оторвались от меня, пахнуло холодным воздухом туннеля, и я застонала, когда сила линии бумерангом вернулась ко мне. Не в силах вздохнуть, я свернулась клубком и перевернулась на живот, сжавшись от боли, обдирая лицо о пыльный цемент, втягивая в себя воздух, будто это поможет мне найти мою душу. Но она все еще была со мной. И сколько-то ауры тоже, иначе я была бы мертва. А я вряд ли мертва — слишком уж больно.

Только теперь я отпустила линию. Болезненный всхлип вырвался у меня из груди, когда стихла входящая в меня сила, и я вытолкнула ее из себя, чтобы снова можно было думать, но все равно было больно. Энергия истекала из мышц, сводя их судорогой при попытке двинуться. Где-то вдалеке плакала Холли. А может быть, это была я.

— Прости меня, Миа, — говорил далекий голос Форда. Я слушала, пытаясь дышать, не вдыхая пыли. — Я дал тебе все шансы, которые только можно было. С Холли ничего не случится. Она…

— Отдай ее мне! — пронзительно вскричала Миа. Ее хриплый голос окончательно вернул меня в сознание. Я повернула голову, приоткрыла веки — больно. Господи, даже такая мелочь причиняла боль, но я их увидела. Форд держал Холли на руках. Девочка моргала, глядя на разъяренную мать, но была спокойна. Форд держал мой пейнтбольный пистолет, направленный на Миа. Значит, не лопнули капсулы, иначе бы он отрубился, взявшись за рукоять. А почему он мог держать ребенка, а Том нет — для меня непостижимо.