возникнуть еще один вопрос: а как нам быть с наслаждением, которое мы получаем от созерцания «внешних» по отношению к нам произведений искусства или произведений природы, тех произведений, наслаждение от созерцания которых мы способны испытывать многократно. Ведь они, эти произведения, подобно любому сущему, находятся «по ту сторону» нашего интеллекта и нашей соматики. Чем мы здесь наслаждаемся и чему удивляемся. Скорее всего, мы получаем удовольствие от «понимания» тех идей, которые в них заложены и которые мы способны воспринять на бессознательном уровне, но не способны объяснить их смысл в однозначно понимаемом виде на рациональном уровне.

Исходя из изложенного, вполне понятно: наше чувство удовольствия-удивления, непременным образом сопровождающее бытийственные процессы, является маркером этих процессов. Но несмотря на столь важную роль, функциональное значение данного чувства так и не было осмыслено в должной мере, в той мере, которую оно заслуживает. Но в чем же все-таки сама по себе особенность данного чувства, и чем оно отличается от всех остальных. Одну из этих особенностей – неотрывность проявления удовольствия от удивления – мы уже отметили. Отметили и спонтанность проявления этого чувства при возникновении идеи.

Но есть еще одна особенность проявления этого чувства, и заключается она в его двойственности (уже затронутой нами чуть выше), поскольку, кроме своей тривиальной функции реагировать на что-то воспринятое из окружающей среды, оно является спонтанным актом реагирования на само понимание внове рожденного нашим интеллектом смысла. И в этом специфичность в проявлении данного чувства. То есть получается, что наслаждение и удивление может быть двух родов: одно из них спонтанно в своем возникновении и исходит изнутри нас самих как реакция нашего организма на интеллектуальное понимание внове возникшего смысла, в то время как другое является результатом того, что мы восприняли извне нечто ранее нам незнакомое, скажем так: экзотическое, сравнили его с тем, что нам уже известно и, не найдя ему аналогов, удивились этому.

Мы ведь, положим, удивляемся не только виду какой-то экзотической штучки, показанной нам кем-либо, но и, наоборот, удивляемся (и наслаждаемся) «виду» (эйдосу, говоря словами Платона) того, что родилось внутри нашего интеллекта. То есть причиной первого рода удивления является нечто воспринятое нами со стороны, в то время как причиной второго рода – «понимание» смысла, зарожденного в недрах нашего бессознательного и переданного в сознание. Вот на это «понимание» смысла идеи и реагирует наша психика в виде спонтанного возникновения чувства удовольствия-удивления.

Но парадоксальность ситуации восприятия бытийственных феноменов заключается еще и в том, что «понимая» смысл внове явленной нам идеи, мы, зачастую, уже не замечаем чувственного сопровождения подобного «понимания». Вернее было бы сказать: мы всегда испытываем это чувство на практике, – поскольку оно «внедрено» в наш интеллект самой Природой, – но, как это ни странно, никогда не учитываем в теории, то есть оно выпадает у нас из самой метафизики. Причина подобного выпадения нам непонятна: то ли это чувство (острота его) у нас уже стерлось, то ли мы уже настолько понаторели в получении этого чувства, что даже не замечаем специфики его возникновения и проявления, того проявления, которое приводило в изумление не только обыкновенного грека периода Классики, но и таких его корифеев как Платон и Аристотель.

Таким образом, мы воспринимаем не только сам факт «понимания» смысла идеи, но и факт нашего отреагирования на то, что мы все-таки поняли нечто цельное и значимое. И об этом нам засвидетельствовало спонтанно возникшее эйфорическое чувство удовольствия-удивления. Оно – индикатор нашего бытийствования. И этот индикатор, как это ни странно, нам заблагорассудилось сбросить с корабля метафизики. Это, наверное, все равно, что в самом начале длительного и опасного плавания выбросить за борт корабля компас. И не потому ли метафизика сбилась с курса, что перестала различать – или так и не научилась этого делать – откуда к нам приходит чувство удовольствия-удивления: от внешней ли нам действительности или из сокровенных глубин нашей внутренней бытийственной сущности, той сущности, которая заключается в способности творить и получать за это вознаграждение в виде данного чувства. Казалось бы, все лежало на поверхности и нам оставалось только подобрать и учесть в разработке онтологических вопросов. Ан нет, мы умудрились упустить из виду этот, наводящий на многие размышления – да и на ответы тоже – фактор. Воистину, прав был Ницше, когда говорил, что человек ищет не истины, а заблуждения.

6.11. Методология возникновения интеллектуальной новизны и нового сущего

Итак, учитывая изложенное в Разделе 5.1. «Структурно-функциональный состав идеи» и 5.4. ««Двойная рефлексия» Г. Марселя….», где, соответственно, даны структурно-функциональный состав внове образуемой идеи и последовательность процесса продуктивного мышления, нам остается только привести саму методологию возникновения интеллектуальной новизны и создания нового сущего вместе с функцией им исполняемой. В чем она заключается? Изложим ее по пунктам.

– Сначала назревает какая-либо потребность в совершении некой новой деятельности по производству Продукции определенного вида, необходимой для жизни данного сообщества. Это возникновение потребности и будет Событием-1. (Об этом подробно в Главах 11, 12, 14 Части 111).

– Затем рефлексия-1 (рациональное мышление) человека, заинтересованного в разрешении События-1, собирает (см. т. 1-2, Рис. I, раздела ««Двойная рефлексия»…) предварительный комплекс исходных сущих, который в дальнейшем может послужить основой для образования новой идеи.

– На этапе инкубации (т. 2-3), как мы полагаем, бессознательное проводит работу по анализу и обработке того, что было получено на этапе рефлексии-I.

– Далее, внове образованная в бессознательном идея выдается на уровень сознания (т. 3), что и будет знаменовать собой основу, стержень События-11.

– На допонятийном этапе (т. 3-4) происходит «понимание» смысла этой идеи без понятийного ее оформления. Выражается оно («понимание») эмоционально-эйфорическим состоянием удовольствия-удивления от появления самой идеи.

– На понятийном этапе рефлексии-11 (т. 4-5) наше сознание (логика), раскрывая смысл идеи, обнаруживает, во-первых, весь тот окончательный комплекс сущих, из которого она состоит, а во-вторых, те взаимосвязи, что их соединили. Смысловое содержание этих взаимосвязей и будет то самое, что мы назвали Истиной (с большой буквы).

– В том числе обнаруживается нехватка образа (вида) того сущего, которое мы должны создать внове и наделить его сущностью, то есть метафизическим свойством, и далее, по образцу этого искомого сущего изготавливается подручное средство.

– Далее, из исходных материалов (материи) по определенной индивидуальной технологии и в соответствии с вышеупомянутым образом формируется само подручное средство в своем реально-материальном виде. Только при непосредственном участии этого подручного средства может быть исполнена деятельность производства новой Продукции, затребованной социумом в процессе События-1.

– Затем наступает этап повседневного исполнения назревшей деятельности (функции) посредством данного подручного средства. Это и будет Событием-111.

– Результатом чего является