— Она ведь живой человек.

— Тебе перечислить, что она натворила за пару часов? Мы достаточно насмотрелись. Это еще без учета рассказов Озерова. Чтоб его, говнюка!

— Бедный Даня. Как он там? — распереживался Брадобреев.

— Он все это заварил! Предлагаю к нему больше не возвращаться, — декларировал Алексей. — Без флешки он им на хуй не сдался.

— Будем надеяться, что бармен вытащит его оттуда.

— Да чтобы я еще куда-то с вами пошел по синьке — ни за что! — нервно мял обивку руля Брадобреев.

— Я валю, — достал телефон Бречкин.

— Куда ты звонишь?

— В такси.

— Выясни адрес для начала.

— Давайте выйдем и осмотримся.

— А с ней что?

— Одни проблемы от нее — таких только драть и бросать, — агрессировал Леша.

— А тачка? — сыпал вопросами Пашка.

— Бреча прав, — заговорил Митяев. — Хватит на сегодня судьбу испытывать.

— У «Макдака» ты иначе говорил.

— Я пойду адрес поищу, — Леха вышел из машины, а Арсений пересадил спящую Лизу на место Леши — та только клюнула носом.

— Она точно живая?

— Точно.

— Мы ее оставим?

— Придется. И машину тоже.

— Не замерзнет?

— Не глуши мотор.

— А если…

— Хорош грузить. Самому тошно.

— Хуево, когда секс обламывается, верно?

— Много умничаешь, Паша.

— Кто ж знал, что все выйдет из-под контроля.

— Даня знал, — бросил Арс. — Он все знал. Изначально.

— Шутишь?! — удивился Пашка. — Вот пиздюк! Вот почему ты прижал его у бара в самом начале.

— Я пожалел его, поверил ему, Пахан. А все оказалось серьезнее, чем я думал, — вздохнул Арсений. — Озеров остался, и его сцапают в два счета. Вместе с ним и мы солидно вляпались: разозлили местного бандюгана, на угнанной тачке похитили самую дорогую шлюху из клуба, которая потеряла сознание, выкинули флешку с компроматом на крупного челябинского воротилу, а компромата, оказывается, и не было вовсе, — Митяеву осталось только выругаться.

— Кому расскажешь — не поверят.

— Вот к чему приводят излишняя доверчивость, алкоголь и безалаберность. Бля-я, помогли другу.

— Как ты там говорил? Не покалечили нас, и ладно…

— А если б кончилось по-другому?! Надо завязывать с этим, определенно.

— Сейчас или вообще?

— И сейчас, и вообще. Сука, хочу подышать, — Арсений выпрыгнул с заднего сиденья на воздух.

Брадобреев завез их к черту на куличики. Узкая и плохо освещенная дорога идет вдоль нескончаемого, местами разрушенного бетонного забора с колючей проволокой. По другую сторону от нее простирается обочина, изрешеченная голыми ветками какого-то непролазного леска, за которым виднеются желто-серые стены двухэтажных домишек под снос. Ни души вокруг.

«BMW» стоял в небольшом кармашке у забора. Мороз покалывал оголенное лицо и руки Арсения. Под ногами хрустел свеженький снежок.

Хоккеюгам жутко хотелось вернуться обратно в общагу и забыть эти безудержные ночные приключения. Лишь бы вновь оказаться в кровати, почувствовать вечно следящий глаз тренерского штаба, втыкать в потолок, но быть хоккеистами, школьниками, 16-летними мальчишками, а не заклятыми врагами челябинского криминалитета или пешками в руках злых взрослых дяденек.

К Митяеву, смотревшему в черно-серое ночное небо, с которого то и дело падают редкие снежинки, подошел Павел Брадобреев:

— Знаешь, Арсен, а ведь мне говорили, что лучше сегодня никуда не ходить.

— Да? И кто же? Степанчук или Елизаров?

— Нет, бабка-комендант.

— Что, прям так и сказала? — не поверил Арсений.

— Нет, как-то иносказательно. А я не прислушался. Ключи у нее спер.

— Вернемся — отдашь, извинишься.

— И скажу, что она была права.

— Мужики! Сейчас будет такси! — вылез из-за угла Леша.

— Хоть одна хорошая новость.

— Как же завтра играть-то будем?

— Уже сегодня. Да как обычно. Придумаем что-нибудь.

Спустя некоторое время в эту тмутаракань приехало такси — старый серебристый «Мерседес» (точь-в-точь как из первой части франшизы «Такси»). Бомбила внутри чересчур бодр для середины ночи.

Все молча побрели садиться, однако Пашка напоследок оглянулся на «BMW».

— Паша, — крикнул Бречкин, — идешь?!

— Может, ей помощь нужна? А машина? Там же отпечатки наши… Неправильно это… Нельзя просто взять и бросить…

— Тряпка! — схватил его за плечи Бречкин. — Что с тобой такое?! На меня смотри! В глаза, в глаза мне смотри! Вот так! Молодец! Нечего переживать! Скажи мне, ну-ка… Телка чья?!

— Мы должны…

— Телка, говорю, чья?!

— Не наша.

— Верно! А тачка чья?!

— Тоже не наша.

— Отлично, браток. Молодца. Так что же нас, по-твоему, здесь держит?!

— Ничего, — ответил Брадобреев.

— Правильно. Поехали обратно. Пускай сами разбираются.

— А если… они нас найдут?

— Пускай попробуют. Это будет проблематично. У них ничего на нас нет. Им нужнее шалава и обманщик Данил.

К ним присоединился Митяев:

— Я бы сейчас больше переживал, не хватились ли нас в общаге?

— Посуди сам: без нашей троицы можно смело распускать команду. Мы столько всего пережили, что мне глубоко насрать, потеряли нас или нет, — объявил Леха.

— Зря ты так, Бреча. Наша жизнь — она как раз там, а не здесь. Я хотел бы забыть эту ночь как страшный сон.

— Ребятки! — крикнул таксист. — Мы едем или как?

— Идем, шеф, погодь!

— И как вас только занесло в такую глушь? — пытался начать разговор бомбила.

— Неважно. Вы, главное, вывезете нас отсюда.

— Это мы можем.

— А по дороге мы еще кое за кем заедем.

— За кем?

— За такими же заблудшими душами.

— Как скажете.

Сев в потрепанное такси, Митяев достал телефон, который вот-вот вырубится, и настрочил Данилу SMS: «Компромата больше нет. Расслабься!» Ценность информации увеличивается в разы, если она хранится в единственном экземпляре — здорово Лиза придумала все-таки.

Этой декабрьской ночью Даня тоже был заблудшей душой, как и его друзья-хоккеисты. Он тоже заслуживал прощения и благополучного исхода всех событий, которые запустил — так же, как и его друзья, участники столь напряженной и судьбоносной ночной вылазки.

***

Данилу казалось, что он попал в гигантскую центрифугу, в которой все с бешеной скоростью куда-то летит, в которой все вокруг смешалось в какую-то неясную мазню с бликами яркого света. На деле все гораздо проще и прозаичнее: сумасшедшая и бесстрашная Анка из анекдотов про Чапаева тащит его лечиться, будто он раненый солдат, истекающий кровью. А предполагаемая операционная находится в кабинке злосчастного туалета клуба «Хамелеон».

Озеров одновременно понимал и не понимал, что с ним сотворят дальше (будет, что пацанам рассказать). Ужасная из-за своей неотвратимости сонливость побеждает, несмотря на интерес к событиям наяву. Сознание и оставшаяся энергия будто высыпаются из него как из разбитых песочных часов. Он вот-вот свалится без сил и распластается по грязному полу. Странный эффект у алкоголя — кажется, он вот-вот подарит Озерову, наверное, самый легкий секс в его жизни и тут же презент отберет. Впрочем, как и