Таковы были главные особенности сражения у островов Ле-Сент, или, как иногда его называют, битвы 12 апреля, известной французам как битва у Доминики (в энциклопедиях – Доминикская битва. – Ред.). Теперь следует привести некоторые подробности этой битвы, которые были опущены в целях ясности изложения, но оказывали влияние на его исход. Когда занялся день, французская эскадра находилась в рассеянном состоянии и большом беспорядке[196]. Де Грасс под воздействием собственной тревоги за Zele так осложнил свое положение, что французская эскадра не смогла как следует построиться в линию к моменту сражения. Корабли авангарда еще не заняли свои места в линии (фаза 2, а), остальные же корабли были так далеки от этого, что де Водрейль, командовавший арьергардом и принявший в конце концов участие в сражении, констатирует, что линия строилась под ружейным огнем. Англичане, наоборот, построились в полном порядке, единственное, что им оставалось сделать, – это сократить промежутки между кораблями с 2 до 1 кабельтова (700 футов). Знаменитый прорыв через французскую линию был осуществлен не по заранее выработанному плану, но благодаря смене ветра, что нарушило строй кораблей и увеличило промежутки между ними. Между тем брешь, через которую прорвался Родней с группой кораблей, расширилась из-за корабля Diademe c северной стороны, обстенившего паруса и повернувшего на другой галс (фаза 3, в). Чарлз Дуглас считает непосредственным следствием прорыва флагмана то, что с северной стороны от Роднея «ближайшие четыре корабля противника сбились в кучу, почти или совсем не взаимодействуя друг с другом, в упомянутом месте (в), подходя к нему последовательно. Эта злосчастная группа кораблей, превратившаяся теперь в одну большую цель для огня батарей, была сразу атакована 90-пушечными кораблями Duke, Namur и Formidable. Французы подверглись нескольким бортовым залпам каждого из английских кораблей, ни один из которых не миновал цели. Французы понесли, должно быть, большой урон». Duke (фаза 3, г), шедший непосредственно впереди флагмана, последовал за ним под ветер французов, но как только его капитан увидел, что Fomidable вышел на траверз неприятельского строя, то совершил тот же маневр, пройдя мимо беспорядочной группы французских кораблей севернее и, таким образом, поставив ее между двух огней. Вахтенный журнал Magnanime, одного из кораблей французской группы, упоминает о прохождении этого корабля под огнем между двумя трехпалубными кораблями.

Как только строй французов был прорван, Родней спустил сигнал о построении в линию, оставив сигнал к бою с близкой дистанции. В то же время он приказал своему авангарду, который теперь проходил по другую сторону и севернее неприятельского арьергарда, повернуть оверштаг и соединиться с центром англичан. Из-за повреждений рангоута и парусов, полученных при прохождении под огнем противника, исполнение этого маневра значительно замедлилось. Собственный флагман Роднея и сопровождавшие корабли тоже повернули оверштаг. Арьергард под командованием Худа, вместо следования к северу для соединения с центром, некоторое время шел на ветре, а затем оказался в зоне штиля на значительной дистанции от остальных кораблей эскадры.

Много споров вызвал позднее вопрос о разумности прорыва Роднеем линии баталии противника и о том, кому следует приписать заслугу этого прорыва, если такое лицо вообще существует. Последнее не стоит особого внимания. Но можно сказать, что сын Чарлза Дугласа, начальника штаба Роднея, привел определенное число доказательств (единственно возможных для умаления заслуги лица, полностью ответственного за результаты боя), которые свидетельствуют о том, что предложение прорыва исходило от Дугласа, а согласие Роднея на него было получено не без труда. Сам по себе маневр значит больше, чем вопрос о поддержании личной репутации. Некоторые доказывали, что этот маневр далек от того, чтобы заслуживать похвалу, но достоин порицания, и в заслугу Роднею следует поставить скорее стечение обстоятельств, чем сознательный выбор. Было бы лучше, говорят сторонники этой точки зрения, чтобы Родней уходил дальше под ветер французского арьергарда, сосредоточив таким образом на нем весь огонь английской линии, и чтобы он повернул на другой галс и поставил французский арьергард между двух огней. Этот довод не учитывает, что поворот на другой галс, любой поворот, после столкновения такого рода, возможен только для части кораблей, участвующих в бою, и что эта часть встретила бы большие трудности в преодолении сопротивления неприятеля, который прошел бы дальше, если бы не получил серьезные повреждения. Следовательно, предложенная выше атака – точная копия битвы при Уэсане – сводится на самом деле к эскадрам, идущим на контргалсах, каждая из которых распределяет свой огонь по всей неприятельской линии, не пытаясь сосредоточить его на какой-либо ее части. Можно и должно сразу признать, что изменение Роднеем курса позволило 11 кораблям французского арьергарда (фаза 4, ар) спуститься под ветер, приняв огонь только части неприятельской линии, в то время как английский авангард попадал под огонь всей французской эскадры. Однако эти французские корабли были, таким образом, полностью выведены из боя на определенное время и в важный момент, после того как они были загнаны под ветер. Они были бы вообще лишены возможности оказать какую-нибудь поддержку своей эскадре, если бы сам де Грасс не был принужден уйти под ветер группой кораблей Худа, отрезавшей от французского адмирала 3 корабля, которые шли перед ним. 13 кораблей французского авангарда, исполняя последний принятый сигнал, придерживались круто к ветру. Де Грасс с группой из 6 кораблей (фаза 3, д) сделал бы то же самое, если бы группа Худа не зашла к нему спереди. Результатом собственного маневра Роднея, следовательно, стало бы разделение французской эскадры на две части дистанцией в 6 миль. Причем одна из частей попадала в безнадежное подветренное положение. Англичане, заняв наветренное положение, смогли бы легко «блокировать» 11 кораблей противника в подветренной позиции и окружить 19 своих кораблей – в наветренной позиции и превосходящими силами. Действительная обстановка из-за двух брешей во французской линии была несколько иной. Группа из 6 кораблей де Грасса оказалась между дивизиями эскадры в наветренной и подветренной позициях, в 2 милях от первой и 4 милях от второго дивизиона (фаза 4). Едва ли есть необходимость доказывать тактическое преимущество такой обстановки для англичан, даже сбросив со счета замешательство, охватившее французов. Кроме того, впечатляющий урок можно извлечь из непосредственного воздействия английской артиллерии на неприятеля при прохождении через французскую линию. Из 5 захваченных французских кораблей 3 были теми, за которыми прорывались англичане[197]. Что же делали французы вместо того, чтобы отвечать на огонь противника по мере прохождения контргалсами, при том что каждый корабль получал бы поддержку от переднего и заднего мателотов? Французские корабли, мимо которых проходили прорвавшиеся колонны неприятеля, принимали, каждый последовательно, огонь всей группы неприятельских кораблей. Так, 13 кораблей Худа продефилировали мимо 2 задних кораблей французского авангарда Cesar и Hector, нанеся им серьезный урон своим сосредоточенным огнем. Таким же образом и с теми же результатами 6 кораблей Роднея прошли мимо Glorieux. Это «сосредоточение огня дефилированием» мимо концевого корабля колонны весьма точно соответствует сосредоточению огня на фланге линии и представляет особый интерес, поскольку если успешно исполнено, то не уступает последнему в атакующей мощи. В случае быстрого приобретения преимущества англичане могли обстреливать французские корабли по обеим сторонам брешей, через которые они проходили, как в действительности поступал Formidable. Но они использовали бортовые залпы справа, и многие, несомненно, осознали свои возможности слишком поздно. Следовательно, естественными результатами маневра Роднея стали: 1) занятие наветренной позиции, дающей возможность атаковать; 2) сосредоточение огня на части неприятельского строя и 3) внесение в неприятельский строй замешательства и неразберихи, которые могли стать (и стали) чрезвычайными, открывая путь для дальнейших тактических успехов. Не выдерживает критики возражение, что если бы французы были более искусны, то могли бы быстро соединиться. Маневр, который обещает выгоду, теряет в своем достоинстве из-за того, что сталкивается с проворством противника, не больше, чем выпад рапирой от его парирования. Шансы англичан заключались в том, что эскадра французов, при обходе с носа кораблей их арьергарда и следовании их авангарда прежним курсом, делилась на части. И маневр отнюдь не стал менее эффективным оттого, что две части могли соединиться быстрее, чем они бы это сделали при более умелом управлении. В случае же предложенного выше альтернативного маневра с поворотом на другой галс после прохождения арьергарда противника преследование превратилось бы в беспощадную охоту друг за другом, в которой стороны понесли бы, вероятно, одинаковый ущерб. Фактически обе эскадры совершили многочисленные промахи.