Осознание того обстоятельства, что хорошее жилье является одной из основ социального мира, побуждало городские власти к расширению муниципального строительства. К концу XIX в. внешний вид промышленных городов, населенных преимущественно рабочими, резко изменился. Улицы избавились от грязи и лачуг, на месте которых возводили большие каменные дома. В Париже первый комплекс коммунального недорогого жилья с помпезным названием «Город Наполеона» ввели в 1851 г. Самая просторная из имевшихся квартир включала большую общую комнату, спальню с камином и маленькую кухню, одновременно служившую прихожей. Туалет и умывальник размещались в общем коридоре, имелись прачечная и помывочная. Лестничные пролеты убирались специальным работником. По заявкам жильцов врач по утрам давал бесплатные консультации, а в случае необходимости совершал визиты на дом. Однако попытки расселения в таких домах зачастую наталкивались на сопротивление самих рабочих Причиной являлась строгая регламентация порядка проживания, контроль за частной жизнью квартиросъемщиков. В 10 часов вечера входные двери закрывались на замок, и никто не смел выходить из своей квартиры на улицу позже этого времени.

В Великобритании в 60—90-х гг. XIX в. приняли ряд законов, предусматривавших реконструкцию или снос непригодных для проживания домов. Домовладельцы саботировали их, но определенные сдвиги произошли. Муниципалитеты сносили старые кварталы и строили новые дома, однако муниципальное строительство было незначительным: Совет Лондонского графства к 1908 г. построил только 7880 квартир – ничтожное количество с учетом численности населения. Строительство велось и акционерными обществами; возведенные ими дома были намного комфортнее.

К созданию более благоприятных жилищных условий для рабочих приступили и фабриканты: промышленники поняли преимущества сохранения стабильной рабочей силы и патерналистского (от лат. paternus – отеческий, pater – отец) подхода к своим рабочим. Во Франции первыми среди индустриальных компаний стали обеспечивать своих рабочих семейными домами угольные шахты. В Великобритании начало фабричному жилищному строительству положил владелец фабрики по производству мыла Уильям Левер, который в 1887 г. перенес свое предприятие в окрестности Ливерпуля и построил «образцовую деревню» из домов коттеджного типа для рабочих. Его примеру последовали и другие промышленники. Все они руководствовались не столько филантропическими побуждениями, сколько трезвым расчетом: лучшее жилье способствовало интенсификации труда, привязывало рабочих к фабрике, сдача домов внаем сама по себе приносила прибыль.

Строили дома для рабочих и крупные предприниматели Германии. В Рурском бассейне в 1914 г. 35 % шахтеров жили в квартирах, принадлежавших владельцам рудников. За фабричную квартиру платили меньше, чем за частную. Но в этом случае рабочие попадали в полную зависимость от предпринимателей. Арендные договоры содержали предостережение об изъятии квартиры за участие в стачках. Семейство Круппов, предоставляя своим работникам квартиры, школы, лечебницы, предприятия бытового обслуживания, считало вправе распоряжаться их нерабочим временем и вмешиваться в частную жизнь. А. Крупп, с 1848 по 1887 г. возглавлявший знаменитую фирму «Фридрих Крупп из Эссена», издал приказ «Людям моего завода», в котором утверждал, что к числу рабочих мест каждого преданного фирме работника относится и его, работника, брачное ложе. Всякий сознательный крупповец, утверждалось в приказе, должен стараться полностью обеспечить государство верноподданными и дать своему заводу особый, нужный ему сорт людей[205]. В Германии подобное отношение к жившим на зарплату было распространенным явлением. В 1895 г. во Франкфурте старинное и богатое страховое общество распространило циркуляр: «В последнее время учащаются случаи, когда молодые служащие, получающие небольшое жалованье, достаточное только для своего прокормления, вступают в брак. Решение основать семью, имея небольшие средства, очень скоро приводит к самым печальным последствиям. В доме появляется нужда, неизбежны денежные затруднения, а домашние заботы лишают служащих возможности исполнять свои обязанности, как того требуют наши интересы, не говоря уже о том, что вследствие такого неблагоразумного образа действий к нам то и дело предъявляются требования о повышении жалованья, кои удовлетворить мы, естественно, не в состоянии. Сим постановляем поэтому, чтобы каждый молодой служащий, намеревающийся вступить в брак, заблаговременно докладывал нам об этом своем намерении, дабы мы имели возможность взвесить, будем ли мы впредь нуждаться в его услугах»[206].

В Рурской области на протяжении первой половины, а в южной ее части и до конца XIX в. шахтеры стремились купить собственный домик с небольшим, размером до 1 га, пригодным для обработки участком земли. Не сумевшие или не успевшие это сделать до резкого подорожания земли вынуждены были нанимать жилье, как правило, из двух-трех помещений, включая кухню. Зимой она была как правило единственным отапливаемым помещением. В кухне проходила большая часть жизни семьи: здесь готовили пищу, ели и стирали, вечерами мужчины играли в карты, дети делали школьные уроки. Спальню родители делили со своими детьми. В супружеской постели вместе с родителями часто спал самый младший, два-три ребенка делили другую кровать. Третью комнату, если она была, либо отдавали старшим детям, либо сдавали одному или нескольким постояльцам. Реже она служила парадной комнатой с лучшей мебелью, иконами на стене. В этом случае в ней не жили, а пользовались по праздникам и дням семейных торжеств.

Рабочие жилища зачастую отличались минимумом мебели и других предметов, набор которых обычно ограничивался кухонной утварью, матрасами, столом, несколькими стульями и иногда фамильным сундуком – символом уважения к семейным корням. Иногда здесь можно было встретить клетку для птиц: из домашних животных бедняки предпочитали именно их. На окне кружевная занавеска фабричной выделки, а стену украшала цветная вырезка из еженедельного иллюстрированного журнала или семейная фотография. Стены приводили в соответствие со вкусами хозяйки, поэтому при переезде первым делом меняли обои. Стремление к комфортным условиям сна перевешивало остальные требования. Как только рабочие могли оплатить квартиру больших размеров, детям выделяли отдельную комнату, а набитый соломой матрас заменяли деревянной кроватью. Рабочие чаще тратили деньги не на улучшение слишком дорогого жилья, а на одежду, которая должна была подчеркнуть достаток, – тогда можно было появиться на людях без смущения. Последнее считалось особенно важным, потому что большая часть свободного времени проходила вне квартиры.

Досуг рабочих

Рабочие различных стран и даже одной страны, но разного уровня достатка, по-своему проводили свободное время. Например, рабочие французских городов, выталкиваемые стесненностью жилья из дома, осваивали прилегавшие неблагоустроенные районы, на улицы которых даже полиция не решалась заглядывать. Они не любили огражденные площадки для игр и общественные парки, к которым относились как к местам для прогулок преуспевавших буржуа. Местом встреч становились кафе и винные магазины. Их хозяева нередко являлись друзьями посетителей и равноправными участниками бесед. В кафе играли в карты, читали газеты. Здесь по дороге на работу выпивали чашку кофе или стаканчик вина. Алкоголь часто становился способом завязывания дружеских отношений. Росту потребления спиртных напитков в городах способствовало понижение цен в связи с внедрением индустриальных методов виноделия. Рабочие пили вино, горькие настойки, абсент хотя и старались скрыть свою привязанность к последнему. Сидр и пиво не пользовались большой популярностью. Женщины отдавали предпочтение аперитивам, ликерам в комбинации с мочеными фруктами.