Из окон и дверей с воплями и свистом вываливались на улицу какие-то существа. Они разбегались, как жуки из разрубленного бревна. Звезды над головой померкли. Этого Финнет тоже не могла понять. Куда исчезли звезды? Почему небо затянула дымка красноватого цвета? Наверное, решила она, дым пожаров в Кендлстоне укрывает происходящее от взгляда небес.

Финнет с детьми оказалась в толпе кричащих горожан. Их нес бурный поток беспорядочно размахивающих руками людей, текущий по Болотной улице мимо храма Тригона. По стенам и крыше храма, покрытым чем-то вроде мха, пробегали вспышки зловещих молний. Почти всех священников убили. Некоторые из них еще шевелились, но это была агония. Вопившие от ужаса люди бежали прочь, не разбирая дороги, и давили умирающих. Возможно, они избавляли несчастных от долгих страданий. Финнет и сама наступила на неподвижное тело — только так она могла сохранить равновесие. Ей нельзя было остановиться, свернуть, некогда оплакивать убитых. Толпа напирала со всех сторон, и Финнет не думала ни о чем, кроме своих детей.

Она прижимала к себе Агнесс и Ферджила так крепко, что даже боги не смогли бы оторвать их от нее.

Всех, кто падал, толпа затаптывала. Она двигалась, как единый организм, устремляясь к Восточным воротам, в темноту ночи, в благословенную прохладу полей, где не пылали пожары.

Они уже были за пределами городских стен, по колено в жнивье на убранном поле, когда Финнет в изнеможении свалилась на землю. Ей казалось, что она умирает. Она не была ранена, но как пережить такую ночь и остаться в живых?… Нет, этого не может быть! Она прижала к себе сына и дочь и разрыдалась. Каждый всхлип отдавался саднящей болью в обожженном горячим дымом горле.

«Пропало! Все пропало: Онсин, дом, хозяйство».

Только эти два маленьких драгоценных существа удерживали ее на месте, не позволяя броситься назад и сгореть в пламени Кендлстона. Мать и дети лежали на холодной земле недалеко от погибшего города и слышали, как поют те, кто разрушил их жизнь. То, что голоса врагов были болезненно приятны, лишь усиливало ужас, сжавший сердце Финнет.

Она ненадолго провалилась в кромешную тьму.

БЕЛЫЕ ПЕСКИ

Посмотри, как луна рассыпает алмазы.

Из кости, света и песка творит он

В саду, где никого не встретишь.

Из «Оракулов падающих костей»

Избранные передавали ее с рук на руки, словно багаж, и она уже сбилась со счета, сколько их было. Наконец Киннитан оказалась в гостиной главной жены. Аримона возлежала на подушках. Она благосклонно взглянула на девушку, опустившуюся перед ней на колени.

— Поднимись, дитя мое, — произнесла Аримона. Она сама еще казалась совсем юной. — Ведь все мы здесь сестры, не так ли?

«Будь мы сестрами, я не вставала бы на колени», — подумала Киннитан.

Главная жена прислала ей приглашение сегодня утром, и Киннитан отдалась в многоопытные руки служанок, избранных и истинных женщин, с тем чтобы через несколько часов засверкать, подобно драгоценному камню. Обсудив ее наряд и прическу, служанки решили, что лучше одеть девушку попроще.

— Мы ведь не хотим внушить Вечерней Звезде мысль, будто мы претендуем на титул Утреннего Света, — с напускной строгостью заметила избранная Руша. — Мы будем красивы, но не чересчур.

Луан в последнее время была очень рассеянна — может быть, переживала из-за истории с Джеддином. Она прислала одну из своих служанок, чтобы та уложила Киннитан волосы, но сама не пришла. Киннитан сделали высокую прическу, закрепив пряди драгоценными заколками. Девушке очень понравилось собственное отражение в зеркале.

Аримона была всего лет на десять старше ее. Красотой главная жена автарка затмевала всех женщин, каких Киннитан когда-либо видела. Нельзя было даже представить себе кого-то красивее Аримоны. Она была подобна самой Суригали, чье изображение высечено на стенах храма. Черные как смоль длинные волосы, заплетенные в косы, кольцами лежали поверх подушек, словно спящие змеи. Как прекрасно, наверное, ниспадали они на плечи хозяйки, когда та их распускала. Киннитан была уверена: все, кто видел Аримону, а тем более — настоящие мужчины, мечтали увидеть эту картину.

Свою чудесную фигуру — узкая талия и широкие бедра — главная жена автарка умело подчеркивала облегающим нарядом. На ее совершенном лице сияли огромные глаза с густыми ресницами. Почти такие же черные, как волосы, они делали Аримону похожей на богиню. Рядом с ней испуганная Киннитан чувствовала себя самозванкой в роскошных нарядах, грязной уличной замарашкой, а не всемогущей избранной невестой автарка.

— Иди сюда, присаживайся. Хочешь чаю? В такие дни я предпочитаю пить холодный мятный чай. Превосходно освежает.

Голос Аримоны звучал необыкновенно мягко и музыкально.

Киннитан подошла ближе, стараясь не споткнуться о подушки, разбросанные на полу. В углу молоденькая девушка с удивительным искусством играла на лютне. Остальные прислужницы сидели в стороне и тихо беседовали, когда в них не нуждалась госпожа. Двое юношей с невинными безволосыми лицами стояли за спиной Аримоны и обмахивали ее веерами из павлиньих перьев. Все убранство гостиной было рассчитано на то, чтобы напоминать гостям об одном: о спальне, что служила основой власти Аримоны. Она до сих пор не подарила автарку наследника. В первый год правления он много путешествовал по своим землям, и потому никто не осмеливался даже шепотом обмолвиться о неудачах в царской постели. Но если наследник не появится через год, пересуды уже не остановить.

— Прости, что я так долго тянула с приглашением, — сказала главная жена. — Ты здесь уже давно — полгода, если не ошибаюсь.

— Да, примерно столько, ваше высочество.

— Ты должна называть меня Аримоной. Я уже говорила, что все мы здесь сестры. Я много о тебе слышала и теперь вижу: ты действительно очаровательна. Именно такой я тебя и представляла. — Главная жена приподняла брови, выщипанные до толщины лапки паука. — Говорят, ты дружишь с избранной Луан. Вы ведь с ней кузины?

— Нет, ваше… Аримона. Но мы выросли вместе.

— Выходит, я сглупила. — Главная жена очень мило наморщила лоб. — Почему я так подумала?

— Наверное, потому, что Луан приходится кузиной Джеддину, начальнику «леопардов».

Аримона смотрела на нее очень пристально, и Киннитан пожалела, что сказала лишнее. Она еще больше расстроилась, когда поняла, что продолжает что-то мямлить на эту тему:

— Луан так много о нем говорит. Она… она очень им гордится.

— Ах да, Джеддин, — кивнула Аримона. — Я знаю его. Он красивый, правда? — Она все смотрела на Киннитан, и от этого взгляда девушка совсем растерялась. — Такая мощная мужская плоть. Ты согласна со мной?

Киннитан не знала, как следует ответить. Женщины в обители Уединения очень откровенно говорили о мужчинах, и Киннитан, будучи девственницей, часто смущалась при этих разговорах. Сейчас было что-то другое: ее проверяли. По телу пробежала дрожь. Неужели до слуха главной жены дошли какие-то сплетни?