Последовал новый взрыв красноречия. Если вкратце, то смысл происходящего был таков: Ана-Тарау намерен разделаться с Тара-Амингу за ночной налет. Но перед битвой положено принести жертву богу Араи, с каковой целью и пожаловала сюда вся эта армада. Далее она двинется в обход сильного течения, мешающего учинить сражение прямо в проливе между враждующими островами, и попробует застать противника врасплох, подкравшись с тыла, что, впрочем, скорее всего не удастся. На подступах к Тара-Амингу ее встретит столь же сильная флотилия — и начнется великая битва, которая унесет тысячи жизней молодых и отважных воинов.

Любопытно, что Тупара знал не только военные планы обеих сторон, но и то, что произойдет на самом деле. По-видимому, подобные столкновения случались здесь частенько.

— Кто победит? — не удержавшись, спросил Игорек.

— Ана-Тарау.

— Всегда побеждает Ана-Тарау?

— Нет. Ана-Тарау победит завтра.

Ну, это понятно. Попробовал бы он ответить иначе! Да и какая в принципе разница, кто завтра победит? Главное, что святилище на Сувенире, можно сказать, признано официально — причем на самом высоком уровне!

— Какая будет жертва?

Тупара слегка замялся. Был он невысок (чуть выше самого Игорька), сухощав, однако держался с большим достоинством, а глаза имел преданные и умные. Жуткое сочетание. От людей с таким взглядом жди чего угодно.

Проблема же заключалась в следующем: перед боем приносить в жертву следует отнюдь не кого попало, а воина именно того племени, с которым собираешься сразиться. Так вышло, что в спешке об этом не позаботились, и сейчас на борту нет ни одного пленного жителя Тара-Амингу.

Игорек нахмурился. Пленные у него были, но он обещал, что убивать их не станут.

— Что будет, — старательно подбирая слова, проговорил он, — если… искали и… м-м… не нашли?..

— Не будет жертвы — не будет похода, — скорбно ответил посланник.

То есть ни признания святилища, ни визита великого вождя Ати. Флот разворачивается — и уходит.

— Сколько должно быть жертв? — угрюмо спросил Игорек.

Тупара отшатнулся и посмотрел на него оторопело, чуть ли не испуганно.

— Одна…

Ну, одна — это еще куда ни шло.

Игорек заверил, что жертву — обеспечит, и они принялись обговаривать условия. Собственно, условие было единственное: обряд совершает священник с Ана-Тарау (то есть сам Тупара). Узника ему передают сейчас, с ним он возвращается назад — и готовит к закланию.

Игорек вздохнул и поднес к губам рацию:

— Влад!

— Я здесь, — торопливо откликнулся сзади голос Влада.

Игорек обернулся.

— Найдите мне с Толиком того туземца… Н-ну… которого первым взяли… Он где сейчас?

— Туземец? Вместе со всеми. Лес таскает.

— Вот давайте его сюда. Только свяжите сначала.

Пленника привели минут через десять. Шел и встревоженно крутил башкой. Явление армады не могло остаться незамеченным даже на том конце Герреро. Увидев челнок и фигуру в белом, узник, видать, сообразил, что дела его плохи, отпрянул, оглянулся. Пришлось подтолкнуть стволом. Самая страшная мера воздействия. После зачистки Уну сдавшиеся воины Тара-Амингу панически боялись автоматов.

Туземец вздрогнул — и кинулся к челноку сам. Игорек чувствовал себя мерзко, но выхода у него не было. Остальным пленным он обещал жизнь — этому не обещал ничего. Кстати, а тот ли туземец? Могли ведь и ошибиться — все смуглые, все в татуировке.

Нет, кажется, тот. Стало быть, все-таки не повезло тебе, парень. Игорек хотел отвернулся, однако вспомнил, что ему еще предстоит сам обряд жертвоприношения, и решил лишний раз слабость не проявлять. Дождавшись, когда челнок отчалит, хмуро покосился на Влада.

— Скажи, пусть закладывают взрывчатку.

— Куда?

— Все равно. Можно даже в старую воронку. Лишь бы грохнуло как следует! Подрыв. — через час, через два, по команде…

Напряженно прищурясь, Игорек оглядел лагерь, прикидывая, что бы еще такое приказать, как вдруг, к удивлению своему и неудовольствию, заметил Андрея, которому, по всем прикидкам, давно уже полагалось быть на Сувенире. Вдобавок Игорьку померещилось, что юноша смотрит на него с упреком. Нахлынуло раздражение. Ну сколько можно?! Все! Проехали! Нет больше Тиури — не воскресишь! Моралист! Чистюля! Уж лучше бы стучал, как Влад.

— Какого черта, Андрей? Срочно дуй на Сувенир! Срочно! Поднимай всех на уши — пускай отволокут ящики в рощу. Чтобы ничего лишнего на виду не валялось! Туда скоро эти макаки прибудут… с вождем во главе!

Вместо того чтобы кинуться исполнять приказ, долговязый Андрей облизнул губы и наморщил выпуклый лобик. Голубенькие глаза остекленели.

— Да тут… такое дело… — Поколебался, явно не зная, с чего начать.

— Какое дело? — От бешенства у Игорька опять сел голос. — Вот сейчас наше дело! Вот! — Он ткнул рацией в сторону ощетинившейся мачтами лагуны.

Пацан обиделся.

— Ну, как знаешь! — процедил он и, резко повернувшись, направился к моторкам.

А Игорек, почти уже теряя сознание от пригибающей к земле усталости, извлек из кармана плоскую, чуть изогнутую фляжку. Поскромнее, конечно, чем у Самсоныча, — зато вместительней. Свинтил колпачок, глотнул… Хорошо глотнул., Последние два дня он только на этом и держался. Причем никакого опьянения! Видимо; настолько был вымотан, что алкоголь перегорал без остатка.

Великий вождь Ати был и впрямь непомерно велик. Казалось, даже перекатить буркалы с одного предмета на другой стоило ему изрядных усилий. Проворством мышления темнокожий колосс тоже не отличался, зато, как вскоре обнаружилось, поражал неожиданностью поступков. С Игорьком и прочим здешним людом вел себя довольно развязно: дескать, какие между нами, богами, могут быть церемонии!

В битвах он, надо полагать, был страшен. Высадившись со свитой на священном острове Сувенир, вождь удивил немедленно. Углядев в отдалении новехонькую свайную постройку и, безошибочно угадав по ее высоте, что лежащий под навесом покойник был при жизни большим человеком, он тут же попросил рассказать о нем. То ли просто любил занимательные истории, то ли на Ана-Тарау принято было сначала поболтать, а потом уже заняться делом.

Игорек вздохнул и вкратце поведал высокому гостю о смерти старого Тиури.

Ати был потрясен. Рассказ об осиротевшем святилище вышиб из него слезу. Вождь затоптался, озираясь, потом внезапно ухватил татуированной ручищей за плечо попятившегося Тупару и толкнул — почти швырнул! — Игорьку.

— Бери!

Видимо, светская власть творила здесь с властью духовной все, что ей заблагорассудится. Как, впрочем, и везде.

Трудно даже сказать, кто был больше ошарашен: Игорек или же сам Тупара. Наверное, все-таки Игорек. Однако если для Игорька неожиданность была скорее радостной (честно говоря, он и сам хотел попросить, чтобы из метрополии прислали потом нового жреца), то для Тупары, столь неловко подвернувшегося под монаршыо лапу, случившееся обретало черты катастрофы.