может быть известно лучше, чем нам с вами? Деятельность же дю Карафура и его последователей известна буквально всем, потому что за нее он был предан суду, заключен в Бастилию и недавно сожжен на костре.

Я вспомнила слова, недавно сказанные Раймоном как бы между прочим: «Ни один человек не был сожжен в Париже в течение самое малое двадцати лет».

Меня охватила дрожь, невзирая на теплую погоду.

— И вы считаете, мэтр Раймон был связан с этим дю Карафуром?

Пастор нахмурился, с задумчивым видом почесывая лохматую бороду.

«Не исключено, что у него есть вши и гниды», — подумала я.

— He берусь утверждать. Никто не знает, откуда появился этот самый господин Раймон. Он говорит на нескольких языках и почти без акцента. Весьма загадочный человек, этот Раймон, но я могу поклясться именем Бога, он хороший человек.

— Я тоже так думаю, — улыбнулась я.

Он кивнул, тоже улыбаясь, но потом сразу же сделался серьезным.

— И все же, мадам. Находясь в Женеве, он переписывался с дю Карафуром. Он сам рассказывал мне об этом. Он посылал ему травы, эликсиры, высушенные шкуры животных. И даже какую-то редкостную рыбу, которую вылавливают в темных глубинах морей. Эта рыба на редкость страшная — огромная зубастая пасть и почти никакой плоти, а вместо глаз два крошечных, словно фонарики, огонька.

— В самом деле? — завороженно спросила я.

Пастор Лоран пожал плечами:

— Все это может оказаться вполне невинным занятием, конечно. Но он исчез из Женевы, как только дю Карафур попал под подозрение. После казни дю Карафура я услышал, что мэтр Раймон основал дело в Париже, а также продолжил нелегальную деятельность дю Карафура.

Я хмыкнула, вспомнив, что жилище Раймона и его кабинет были расписаны каббалистическими знаками для отпугивания тех, кто верит в них.

— Расскажите еще что-нибудь.

Брови преподобного Лорана поползли кверху.

— Нет, мадам, — произнес он довольно неуверенно. — Больше я ничего не знаю.

— Мне тоже нечего сказать, — заверила я его.

— Правда? Это хорошо.

Он помолчал немного, затем, как бы решившись, доверительно наклонился ко мне.

— Простите, если я затрону болезненную для вас тему, мадам. Берта и Марица рассказывали мне о вашей утрате. Примите мои соболезнования, мадам.

— Благодарю, — ответила я, рассматривая полоски света на полу.

После небольшой паузы в разговоре пастор деликатно осведомился:

— А ваш муж, мадам? Он не с вами?

— Нет, — ответила я, не сводя взгляда с пола.

Мухи продолжали роями сновать вокруг нас.

Я не собиралась больше ничего говорить, но что-то заставило меня поднять глаза на пастора.

— Он больше заботился о своей чести, чем обо мне или о своем ребенке, — горько произнесла я. — Мне неинтересно, где он сейчас. И я не желаю больше его видеть.

Я тут же умолкла, потрясенная только что сорвавшимися с языка словами. У меня этого не было и в мыслях. Но слова прозвучали вполне искренне. Мы во всем доверяли друг другу, и вдруг Джейми солгал мне ради того, чтобы отомстить за нанесенное ему оскорбление. Я все понимала; знала, что месть неотвратима, но просила лишь, чтобы он подождал несколько месяцев. И он обещал, а потом нарушил обещание, пожертвовав всем, что было между нами. Я могу это понять, но простить не могу.

Пастор Лоран положил на мою руку свою ладонь. Она была темной от въевшейся грязи, под обломанными ногтями — чернота, но я не отстранилась. Я ожидала каких-нибудь банальных слов или нравоучений, но он молчал, продолжая бережно держать мою ладошку. Лучи солнца скользили по полу, мухи монотонно жужжали у нас над головами, а мы все сидели.

Наконец он отпустил мою руку и сказал:

— Вас могут хватиться. Вам пора идти.

— Вы правы, мне пора.

Я глубоко вздохнула, чувствуя себя если не лучше, то по крайней мере спокойнее. Затем пошарила в кармане платья. Там у меня был кошелек. Боясь обидеть его, я некоторое время медлила. В конце концов, в его глазах я была еретичкой, если не ведьмой.

— Разрешите мне предложить вам немного денег, — осторожно произнесла я.

Он подумал минуту, улыбнулся, светло-карие глаза засияли.

— При одном условии, мадам. Если вы разрешите мне молиться за вас.

— Договорились, — сказала я и протянула ему кошелек.

Глава 27

Аудиенция у Его Величества

После короткого пребывания в Фонтенбло я почувствовала, что силы постепенно возвращаются ко мне, но разум по-прежнему находился в дремотном состоянии, не желая ни предаваться воспоминаниям, ни думать о настоящем. Здесь меня почти никто не навещал. Загородный дом был убежищем, где сумасшедшая парижская жизнь казалась одним из тех кошмаров, которые преследовали меня по ночам. Поэтому я очень удивилась, когда горничная сообщила, что внизу меня ждет гость. Но вдруг мне пришла в голову мысль, что это может быть Джейми, и я почувствовала сильное головокружение. Я принялась разубеждать себя. Ведь Джейми должен был находиться в Испании. Он вернется не раньше августа. А вдруг?.. Я отгоняла от себя эти мысли, но руки дрожали, когда я затягивала тесемки на платье, чтобы спуститься вниз.

К моему величайшему изумлению, посетителем оказался Магнус, дворецкий из парижского дома Джареда.

— Простите, мадам, — низко кланяясь, сказал он. — Простите, что я осмелился вас побеспокоить, но я не мог, я подумал… дело может оказаться срочным, а хозяин в отъезде…

Степенный и представительный в привычной обстановке, этот пожилой человек выглядел сейчас смущенным и растерянным. Потребовалось некоторое время, чтобы хоть немного разговорить его, и наконец мне было вручено письмо.

— Почерк месье Мурты, — сказал Магнус.

В тоне его ощущалась антипатия.

Я поняла, что этим и объясняется его нерешительность. Наши парижские слуги относились к Мурте, так сказать, с почтительной неприязнью, которая подогревалась слухами о событиях на улице Фобур-Сент-Оноре.

— Письмо пришло в Париж две недели назад, — объяснил Магнус.

Не зная, что с ним делать, слуги очень волновались, и вот он решил доставить его мне.

— Ведь хозяин в отъезде, — снова повторил он.

На этот раз до меня дошел-таки смысл его слов.

— В отъезде? — переспросила я.

За время долгого пути письмо помялось и приобрело неопрятный вид. И было легким, как пушинка.

— Ты хочешь сказать, что Джейми уехал еще до того, как пришло письмо?

Я не могла этому поверить. Ведь в письме Мурты должна быть указана дата отплытия из Лиссабона и название корабля с грузом Карла Стюарта.

Чтобы удостовериться, я сломала печать и вскрыла конверт. Оно было адресовано мне, так как Джейми считал, что так надежнее. Мало кому могло прийти в голову заинтересоваться письмом, адресованным мне. Письмо было отправлено из Лиссабона месяц назад, подписи в нем не было, да она в данном случае и не требовалась.

«Саламандра» отправляется