Не жаловаться вслух было вопросом принципа. Она скорее умерла бы от потери крови, высосанная досуха чертовыми маленькими вампирами. Табита особенно не хотела ворчать по этому поводу перед Далтри, который присел с другими копами и замер, как статуя, с презрительной усмешкой и полузакрытыми веками. Когда москиты устроились на его виске, она прихлопнула их ладонью и оставила кровавое пятно на коже детектива. Он дернулся, но затем кивнул в знак признательности.

– Они любят вас, – сказал он Хаттер. – Москиты, я имею в виду. Они любят нежную женскую плоть, нежно маринованную в полицейской академии. У вас, наверное, вкус телятины.

В группе разведки, засевшей в лесу, насчитывалось трое полицейских, включая Шитру. Все они были одеты в черные дождевики поверх тактических бронежилетов. Один агент держал соническую тарелку – большое ружье с раструбом микрофона и смотанным телефонным проводом, соединенным с наушником в ухе.

Хаттер склонилась вперед, похлопала его по плечу и прошептала:

– Вы слышите что-нибудь?

Человек, державший в руках устройство, покачал головой.

– Надеюсь, другой отряд принимает что-то. Я получаю только белый шум. После того раската грома ничего, кроме статических помех, не приходит.

– Это был не гром, – сказал Далтри. – Этот звук не походил на гром.

Парень пожал плечами.

Дом был одноэтажным бревенчатым строением. Спереди располагался припаркованный пикап. Одно из жалюзи оставалось приподнятым до середины. Хаттер могла видеть телевизор (выключенный), кушетку и обои с охотничьим рисунком на стене. На другом окне висели какие-то девичьи белые ажурные занавески. Похоже, там находилась спальня. Здание состояло также из кухни, ванной, вероятно, второй спальни, хотя эти частности можно было отбросить в сторону. Но что именно обсуждали Кармоди и Кристофер Макквин? Зачем они перешли в заднюю часть дома?

– Они о чем-то шепчутся, – сказала Хаттер. – И ваше оборудование не может их запеленговать.

– Когда оно работает, то ловит даже громкие мысли, – сказал мужчина с наушником. – Проблема в том, что техника слишком чувствительна. Она поймала звук выстрела, с которым не смогла справиться. Возможно, полетел конденсатор.

Шитра достала спортивную сумку и достала баллончик репеллента «Дремучий лес».

– Спасибо, – сказала Хаттер, беря его у офицера полиции.

Она посмотрела на Далтри.

– Хотите?

Они вместе поднялись, чтобы она могла опрыскать его с головы до ног. Стоя, Хаттер могла видеть склон за домом – возвышенность, поднимавшуюся до линии деревьев. Два четырехугольника янтарного света лежали на траве – свет от окон в задней части дома.

Она нажала на верхнюю часть баллончика, разбрызгивая белый туман. Далтри закрыл глаза.

– Знаете, что я думаю о громком звуке в наушниках? – спросил он. – Этот жирный ублюдок нагнулся, чтобы почесать лодыжку. Спасибо, мне хватит.

Табита перестала распылять репеллент. Он открыл глаза.

– Вы будете нормально себя чувствовать, если он упадет замертво?

– Он не должен сбежать, – ответила Хаттер.

– Тогда не позволяйте ему этого.

Далтри мрачно усмехнулся.

– Именно вы поощряете беднягу.

Хаттер почувствовала настойчивое, ясное и простое желание: распылить репеллент в глаза детектива.

Так вот кем был источник ее дискомфорта – ее тревог и беспокойства. Луи Кармоди казался слишком доверчивым, со слишком хорошим чувством юмора, слишком встревоженным за своего ребенка, слишком добрым со своей прежней возлюбленной. Он не мог быть связан с исчезновением Вейна. Хаттер считала его невиновным, но она позволила ему приехать сюда, чтобы посмотреть, куда это приведет. Она не думала, что он может умереть от сердечного приступа. Если Луи свалится от удара, будет ли это на ее совести? Она полагала, что будет.

– Нам нужно узнать, что он делает. Запомните, дело не в его благополучии. Нас заботит благополучие мальчика.

– Знаете, почему вы мне нравитесь, Хаттер? – спросил Далтри. – Реально нравитесь? Вы еще большая бестия, чем я.

Табита подумала – не в первый раз, – что она ненавидела многих копов. Мерзкие слабовольные пьяницы, верившие, что они хуже всех других людей. Она закрыла глаза и разбрызгала репеллент себе на голову, лицо и шею. Когда Хаттер сделала это и выдохнула, сдувая яд, она увидела, что огни в задней части дома погасли и исчезли с лужайки. Она не заметила бы их пропажи, если бы продолжала сидеть внизу под ветками.

Хаттер перевела взгляд на переднюю комнату. Она видела коридор, ведущий в заднюю часть дома, но никто по нему не шел. Табита взглянула на переднюю спальню, ожидая, что кто-то включит там свет. Никто этого не сделал. Далтри присел вместе с другими копами, однако она осталась стоять. Через минуту детектив взглянул на нее.

– Притворяетесь, что вы дерево?

– Кто из наших людей наблюдает за задней частью дома? – спросила она.

Второй коп, который до этого не говорил, посмотрел на нее. Его лицо было бледным и веснушчатым. С его рыжими волосами он чем-то напоминал Конана О’Брайена.

– Никого. Но там ничего и нет. Мили леса без всяких тропинок. Даже если они обманут нас, им некуда бежать.

Хаттер уже уходила от них – руки вытянуты вперед, защищая лицо от ветвей. Шитра быстро нагнала ее. Ей приходилось спешить, чтобы держаться рядом. Наручники звенели на ее поясе.

– Вы чем-то озабочены? – спросила она.

Позади они услышали хруст ветки. Чьи-то ботинки перемалывали мертвую листву. Наверное, это был Далтри, следовавший за ними без особой спешки. Он оказался таким же навязчивым, как москиты. Табите требовался репеллент, чтобы отделаться от него.

– Нет, – сказала Хаттер. – Вы находитесь на правильной позиции. Бессмысленно ее менять. Если они уйдут, то из передней двери. Что вполне разумно.

– Тогда…

– Я озадачена.

– Чем?

– Почему они сидят в темноте? Макквин выключил свет в задней части дома, но не перешел в спальню. Значит, они сидят на кухне с выключенным светом. Это не кажется вам чем-то особенным?

При следующем шаге ее нога погрузилась в холодную воду в три дюйма глубиной. Она ухватилась за тонкий ствол березы, стараясь уравновесить себя. Через пару ярдов Хаттер оказалась в воде по колени. Та ничем не отличалась от земли – черная поверхность, усыпанная сверху листьями и ветками.

Далтри шел паралельно. Он погрузился воду по бедра и, покачнувшись, упал.

– Мы можем использовать свет, – сказала Шитра.

– Или акваланг, – проворчал Далтри.

– Никакого света, – приказала Хаттер. – Можете возвращаться назад, если вам не нравится быть мокрыми.