Из приведенного свидетельства видно, что разорение было общее, но не в одинаковой степени; города пострадали иначе, чем деревни. Разорение было меньшим по мере удаления к северу. Земли и имущества знатнейших саксов переходили безвозвратно в руки завоевателей. Как легко доставались тогда богатства, видно из того, что впоследствии норманны проигрывали в кости целые города. Саксы мстили за притеснения, как могли. «Понятно, — говорит Лаппенберг, — что побежденные саксы делались разбойниками, если их лишали всего; за ними не признавали принадлежащих им имуществ, потому что у них не было грамоте восковыми печатями, как требовалось норманнскими обычаями». Можно представить себе положение дел, если каждый мог отобрать все имущество сакса без всякого на то распоряжения свыше. Ингульф замечает, что так продолжалось до переписи, которую начали делать в 1080 г.

Перепись. При всей своей суровости Вильгельм чувствовал необходимость организации страны. Он не мог примирить враждовавшие народности; он сам понимал это и притеснял саксов до конца своей жизни. Но через двадцать лет по завоевании, Вильгельм, по крайней мере, гарантировал собственность, составив реестр народного имущества. С этой целью приказано было составить подробную перепись всех поместий с указанием их ценности, имен владельцев и количества доходов, — перепись, сохранившуюся во всей полноте под именем «Думдэйбук» (Domedaybook), или «Книги дня воскресения», «Судной воскресной книги»? Эта перепись — важнейший памятник истории экономической жизни в средние века вообще. Но прежде чем говорить о ней, полезно остановиться на более раннем памятнике экономического характера, относящемся к эпохе Карла Великого. Эта опись Ирменона, аббата монастыря Сен-Жермен де Пре в окрестностях Парижа, — памятник, по имени аббата, называемый «Полиптикой Ирменона» («La Polyptique d’Irménon»).

Из сравнения этих двух интересных памятников раннего времени, IX и XI веков, можно видеть, насколько ушла вперед экономическая жизнь за два с половиной столетия, насколько изменились условия социального и экономического строя Европы.

Начнем с «Полиптики», как памятника более древнего[190].

«Полиптика» Ирменона. «Полиптика» застает общество в интересный момент организации феодальной системы.

В ней определяются границы аббатства, состав и способы обработки земли, обязательства и феодальные условия в эпоху Карла Великого и его преемников. Из нее мы узнаем, сколько лиц входило в состав одного семейства, как они назывались, к какому классу принадлежали, какие должны были нести подати и обязанности; все это дает нам возможность судить об экономическом состоянии и о действовавших тогда мерах и постановлениях. Так мы узнаем, что лес в то время не имел никакой цены; доход с гектара земли, покрытой лесом, едва равнялся 30 копейкам[191]. Вся ценность заключалась в пахотной земле, ценность которой с течением времени падала. Так, участок земли, дававший в рассматриваемое время до 700 тыс. франков, в XVIII в. не давал и 150 тысяч. Сословные отношения того времени представлялись в четырех классах: свободные, колоны, лиды и сервы, или рабы. Под именем свободных тогда разумелись все те, кто пользовались правом свободного передвижения. Свободные подразделялись на три категории: 1) свободные с собственностью и юрисдикцией, 2) свободные с собственностью, но без юрисдикции и 3) свободные лично, но не обладавшие не только юрисдикцией, но даже и собственностью. Колон был привязан к земле и приобретал право пользоваться ею, только выплачивая оброк; он должен был жить и умереть на ней, как растение на почве. Лиды были тоже прикреплены к земле и были обязаны нести еще большие повинности, чем колоны. Сервы, или рабы, в собственном смысле слова, представляли собой людей без всякой самостоятельности и собственности; они могли быть продаваемы или отчуждаемы и представляли собой нечто вроде движимой собственности своего господина. Земли аббатства отдавались в аренду по участкам, и такие земельные участки назывались mansi; эти mansi были наследственными. Арендная плата была очень невысока сравнительно со стоимостью земли; доход с манзы в 10 гектаров земли давал тринадцать с половиной франков, а в каждом хозяйстве было по крайней мере 6 гектаров.

Воскресная книга. Что же представляет другой памятник, т. е. английская перепись? Она обладает более широким практическим значением. В ней речь идет не об одном каком-либо аббатстве, а о целом государстве. Эта книга служит для изучения англосаксонских и норманнских учреждений, доходов короля и его вассалов, вообще для уразумения административных, юридических, а также городских установлений у англосаксов и норманнов и представляет собой весьма полновесный сборник всевозможных статистических данных[192]. «Эта книга, — говорит Лаппенберг, которым мы будем пользоваться при рассмотрении памятника, — надолго останется в высшей степени интересной для любознательного потомства. Более точное понимание этой книги должно лежать в основе всякого исторического исследования об Англии, в особенности же средневековой истории этой страны. Это — картина, написанная большей частью цифрами; тем не менее она представляет не какой-либо краткий очерк, но скорее фактическое толкование летописей и юридических актов. В ней, несмотря на пропуски и недостатки, живыми красками изображено политическое состояние Англии под конец царствования Вильгельма Завоевателя. В ней ярко просвечивают некоторые статистические и касающиеся государственного устройства данные, которые сообщают нам наглядные понятия о бедствиях Англии и положении ее завоевателей». Из этой книги Лаппенберг делает заключение, что население Англии в ту пору доходило до двух миллионов, из которых рабов было только двадцать пять тысяч. Число свободных владельцев и непосредственных вассалов короля, включая духовенство, доходило до тысячи четырехсот человек. Из них большая часть имела по одному поместью, другие же, а именно братья короля, владели большими имениями, рассеянными по всей Англии. Второстепенных вассалов значилось в тогдашней Англии до восьми тысяч. Число остальных, упоминаемых в «думлейбуке», владельцев или хозяев-собственников доходило до двухсот пятидесяти тысяч с вилланами (ceorlas по-саксонски). Норманнские комиссары не всегда записывали монахов, крепостных, воинов и горожан. В эту цифру входит только тысяча священников и до восьми тысяч жителей городов — явно ничтожная доля.

Непосредственно для социальной истории важны классы: liberi homines, commenadati, sokemannen, bordarlii и др. Первых насчитывалось более десяти тысяч, вторых — до двух тысяч. Здесь liberi нельзя понимать в прямом смысле. Как людей свободных, так и людей покровительствуемых, нельзя считать безусловно свободными поземельными собственниками, и названия, данные им, служат только для того, чтобы определить их личные отношения к тем вассалам, во владении (dominium) которых состоят они сами или их поместья. По своим правам к классу свободных людей ближе всего подходил класс так называемых сокманов (sokemannen). Они приносили присягу в верности и вассальной преданности (homagium) и несли известные повинности и подати. Все упомянутые общественные разряды соответствуют первому и второму