– Нет! – выкрываю я, а его рот нападает на мой сосок. – Нет! Не смей! Не твоя! Клетка!

На него ничего не действует. Он блокирует любой мой удар по своему лицу, перехватывая мои руки и отбрасывая их. Он терзает мою грудь. Сосёт то один, то второй сосок. Стискивает её. Сжимает. Сдвигает вместе. Мой разум плывёт от движений его языка. От губ. От грубости. От наслаждения. Его рука быстро опускается ниже, и он отодвигает в сторону мои трусики.

– Моя, – рычит он. Его член врывается в меня. Кричу от весьма ощутимой боли. У меня, видимо, ничего не зажило, или же я просто в ужасе. Мой рот наполняется ароматом кофе и сигарет. Язык Лазарро облизывает мои губы, он зубами цепляет нижнюю и посасывает. Его палец массирует мой клитор, а я задыхаюсь.

– Моя. Ты моя! Дай мне это! Докажи им, что ты не сдохнешь! Докажи им! Мне докажи! – кричит он мне на ухо.

Его возбуждённый член уже мягче скользит по моей влаге. Я задыхаюсь. Выгибаюсь. Он хватает мою голову и грубо целует меня. Тяну его за галстук. Я душу его им, а он стонет. Кажется, я схожу с ума от боли, отвращения и дикости происходящего. Поднимая ноги выше, до отказа распахиваюсь для него…

– Ты по доброй воле моя! Я не насилую! Скажи это! Ты хочешь меня! – Он стискивает пальцами мой подбородок. Отчаянно всхлипываю от мощных толчков. Я ничего не могу поделать с реакцией своего тела. Ничего. Оно возбуждается. Оно горит. Оно полыхает.

– Я. Не. Шлюха…

– Ты хочешь меня! Любого меня будешь хотеть! – До боли сжимает пальцами мою челюсть, трахая меня, как животное. Стол ходит ходуном. Моя спина скользит по нему.

– Ты живая… ты живая. Ты моя, – с его губ срывается сдавленный рык. Лазарро впивается в мои губы, стискивая тело. Он гладит его. Грубо. Жёстко. Поднимает мои ягодицы и двигается внутри меня. Наши зубы стукаются друг о друга.

– Ненавижу тебя… сукин сын… мудак… проходимец, – со стоном выплёвываю в его губы.

– Сука! Как же ты мне нужна! – Он входит в меня на всю длину.

Вою и откидываю назад голову. Ногтями царапаю его голову и одновременно прижимаю к себе.

– Тихая убийца. Моя. Блять. Тихая. Убийца. Моя. Злая. Королева, – рычит мне в губы. Шипит.

Мои бёдра извиваются под его чёткими и быстрыми толчками. Внизу живота всё бурлит от желания. От опасности. От похоти. От грязи. Чёрт!

Лазарро приподнимает меня и сажает на столе. Его взгляд переходит за мою спину, но я обхватываю его лицо руками.

– Смотри на меня! Ты видишь меня, а не эту чертовщину! Ты мой! – кричу.

Его грудь резко поднимается. Он скулит. Упирается своим лбом в мой. Замирает внутри меня. Мои губы трясутся от непроходящей боли за него.

– Лазарро, будь собой. Ты не они. Ты хочешь меня… меня же? – сдавленно шепчу.

Он сцепляет зубы. Медленно поднимает на меня взгляд, воспалённый от желания. Грубо подхватывает за ягодицы и в два прыжка добирается до стены, ударяя меня об неё спиной. Скулю от боли. Мои губы распахиваются во вздохе, а он пользуется моментом. Горячий язык проникает в мой рот, а член выходит из меня. И снова наполняет. Издаю стон.

– Больше. Дай мне больше, – цедит он, наблюдая за тем, как на меня действуют его глубокие фрикции.

Его плоть ударяет по моей, и я кусаю губу. Глаза закатываются.

– Мы живые. – Целую его. Лазарро подбрасывает меня. Падаю на его член. Его пальцы до боли сжимают мои ягодицы. Он быстрее трахает меня. Ещё быстрее. Я теряю своё дыхание на его губах.

– Ты мой. Живой. Мой. Убийца, – шёпот тонет в стонах. Мою голову наполняет очередное сумасшествие.

– Смерть. Пришла за мной. Моя. Ты, сука, моя смерть. Белоснежка. – Голова Лазарро падает мне на плечо. Он кусает мою кожу.

– Да… раздери мою кожу… твоя… она твоя. Живая, – бессвязно бормочу, подпрыгивая на нём. Между бёдер всё горит от удовольствия. Мои стоны разносятся в полумраке комнаты, затихают, сменяясь его стонами. Его шипением. Вздохами. Поцелуями.

– Следуй за мной… за мной, – его шёпот проникает в мою кровь. Он вырывает из меня крики. Его имя. Боль. Горечь. Сожаление. Меня переполняют эмоции. Они такие яркие. Грязные. Живые. Они заполняют собой каждую частичку моего тела.

– Я иду… Боже… Да!

Спина трётся о стену и горит. Царапаю её пальцами.

– Смотрю на тебя… я вижу тебя. Вот так! Дай мне это! Обними меня! Сейчас! Обними меня! – Руками стискиваю его шею. Ногти впиваются в его кожу. Его член разрывает меня снова и снова. Обжигающие конвульсии проходят по моему телу. Они бьют изнутри и сводят с ума. Я вылетаю на несколько мгновений из реальности. Сжимаю внутри себя его член. В тиски. В болезненные объятия. Он кончает, откидывая голову назад. Его лицо искажено словно от боли.

Тишина. Лазарро опускается на колени, удерживая меня на себе. Его голова падает вперёд, словно он сдаётся. Моё шумное дыхание касается его щеки. Резко отталкивает меня от себя. Падает на пол и зарывается пальцами в волосы. Поверхностно дышу. Пытаюсь прийти в себя. А между моих бёдер вытекает струйка его спермы, как свидетельство моего падения. Мы оба упали. Оба рухнули. Одновременно. Стыдно. Больно. Жалко. Обоих. Это так страшно, возбуждаться от боли не физической, а эмоциональной. Секс словно спасение, чтобы не сойти с ума. Я всё это понимаю. Прекрасно понимаю. Мне страшно от того, что я стала безумной вместе с ним. Утонула вместе с ним. Подалась навстречу его миру. Становлюсь его. Полностью. Он поглощает меня собой и своей темнотой, которую я скоро боготворить начну. Боже, помоги нам…

Мы сидим так некоторое время, пока сознание не возвращается. Голова нещадно болит. Все мышцы ноют. Мне хочется забиться в угол и прижать Лазарро к себе. Спрятать, закрыть собой, чтобы вот так не страдал. И в этот момент я понимаю, что он ни о чём не знал. Я думала, что он был в курсе существования этих фотографий, но нет. Он увидел их, как и я, впервые, и его затопила боль, которая унесла его разум, и она же вернула его обратно.

Лазарро поднимает на меня взгляд и поднимается на ноги. Он натягивает брюки, заправляет в них рубашку и снова смотрит на меня. Наклоняется, поправляет моё платье, одевает меня и скрывает трусиками моё влажное влагалище. Поднимает на ноги, но они трясутся. Я не смотрю на него. Он смотрит.

– Прости, – его хриплый и севший голос ударяет по моему слуху словно раскалённым молотом. Он вынуждает встретиться с его взглядом.

– Прости меня, Белоснежка. Ты не должна была позволять мне этого. Я забылся. Я был не в себе… я… прости, – горько шепчет он, поправляя пальцами мои спутанные волосы.

– Прости. Поэтому я и не сближаюсь с людьми. Они знают, что может вывести меня из себя. Даже после смерти. Они здесь. Прости. – Лазарро обхватывает моё лицо руками.

– Ты не видел эти фотографии, да? Ты не знал, что Амато сделал с её трупом? – выдавливаю из себя.

– Нет. Он уезжал, чтобы за всем проследить. Она никогда не была его, но и он тоже взял её насильно. Прости… прости меня, – Лазарро с мукой смотрит в мои глаза. – Я не буду другим. За это я и извиняюсь. Ты можешь быть другой, но не я. Стань моей, Белоснежка. Стань моей, и всё будет проще.