Какое унижение я пережила тогда у Чжана, когда со мной обращались как с мусором! За жалкие две тысячи я отдалась сразу двоим! И с того самого дня как отрезало — клиентов точно ветром сдуло. Я была готова на все, чтобы заработать. Почему они стали меня избегать? Может, увидели какой-то зловещий знак? Нет! Это все выдумки. Это совершенно невозможно. Глянув на себя в метро на линии Гиндза в мутное зеркало, я улыбнулась. Все как обычно — худенькая, симпатичная, с длинными волосами. Успокоившись, я поспешила на платформу. Надо быть в Сибуя пораньше, пока «коллеги» всех клиентов не разобрали.

— Ни фига себе! Не может быть! Никогда бы не поверила! — услышала я сквозь грохот проходившего поезда.

Передо мной стояли две девицы, судя по виду — секретарши в приличной фирме. Обе в модных пальто: одна в черном, другая в красном, — с брендовыми сумочками, хорошо накрашенные.

— Парень из административного засек ее в Маруяма-тё. Стояла на углу, пыталась кого-то подцепить.

— Ну ты скажешь! Это она-то?! Да кто на нее позарится?

— Понятное дело. Я сама не поверила, но, похоже, так оно и было. Она в последнее время вообще докатилась. Знаешь на одиннадцатом этаже туалет? Народ туда ходить перестал. Она там, видите ли, обедает. И водой запивает. Прямо из-под крана.

— И чего ее не выгонят?

Они говорили обо мне. В голове поплыл туман. Итак, я в центре внимания. Впрочем, разъезжавшимся по домам после работы людям, выстроившимся стройными рядами вдоль платформы, не было до меня никакого дела. Их взгляды были прикованы к темному тоннелю, откуда должен был показаться поезд на Сибую. Я успокоилась, но в то же время была разочарована — надо же, никому я не интересна! Но почему обо мне такой треп на работе? Я же не делаю ничего плохого.

Я хлопнула по спине девицу в черном пальто:

— Эй!

Девица обернулась и изумленно уставилась на меня.

— Да будет тебе известно, я замзав отдела комплексных исследований и работаю так, что дай бог каждому. Обо мне в газетах пишут. Премию присудили за статью. Это кто же будет меня увольнять?

— Ой, извините!

Девицы выскочили из своего ряда и чесанули от меня по платформе. Вот суки! Увольнять меня не за что. Я целыми днями режу газеты, собираю вырезки. По поводу фиолетового синяка на скуле, с которым я появилась на службу, шеф ничего не сказал. В отделе я на голову выше всех, они это понимают и уважают меня за работу. Мурлыча под нос какой-то мотивчик, я ждала, когда к платформе подкатит мой поезд.

Почистить перышки я зашла в «Сто девятый», в туалет на цокольном этаже. Синяк, которым меня наградил тот извращенец, еще не сошел. Я замазала его толстым слоем тонального крема и румян. Накладные веки делали глаза больше. Приладив в завершение парик, я осталась довольна собой и улыбнулась сама себе в зеркале. Дама хоть куда! Первый сорт! Тут только я заметила, что за моими манипуляциями не отрываясь следят какие-то девчонки. Не отрываясь от зеркала, я рявкнула на их отражения:

— Кончай глазеть? Вы чего, в цирке?

Девчонки быстро отвели глаза, притворившись, что это их не касается. Одна, правда, еле заметно усмехнулась, но я решила не обращать внимания. Оттолкнув стоявшую в очереди в кабинку школьницу, я вышла из туалета.

Задувал холодный осенний ветер. Я не торопясь двигалась вверх по Догэндзаке. Впереди шел сарариман средних лет с атташе-кейсом. Приблизившись на несколько шагов, я подала голос:

— Эй, дядя! Поразвлечься не хочешь?

Сарариман скользнул по мне взглядом и с безразличным видом зашагал дальше.

— Погоди! Мы быстренько. Я немного беру.

Он резко остановился и тихо взвизгнул:

— Отвали!

Я растерялась от неожиданности.

— Отъебись! — крикнул он и прибавил ходу. Что это он? Я обозлилась, но сразу взяла себя в руки. Показался следующий — пожухшего вида клерк за пятьдесят.

— Папаша! Может, повеселимся вместе?

Клерк молча проскочил мимо. Я стала цепляться за всех подряд, кому за тридцать. Большинство меня просто не замечали. Набравшись наглости, я окликнула парня помоложе, но тот взглянул на меня с отвращением и презрительно отмахнулся, нахмурив брови. В этот миг что-то скользнуло по моей щеке. Глянув под ноги, я увидела на мостовой скомканную бумажную салфетку. Подняла голову — передо мной на перилах тротуара устроился парень в джинсах и с удовольствием прочищал нос. Он засмеялся и метнул в меня новый салфеточный снаряд. Я бросилась в сторону. Некоторым мужикам доставляет удовольствие издеваться над проститутками. С такими лучше не связываться. Нырнув в переулок, где по обе стороны теснились магазинчики, закусочные и питейные заведения, я схватила за рукав еще одного клерка, выходящего из пивной. Судя по вытертым рукавам пальто — не богач.

— Ну что, папаша? Погуляем?

«Папаша» дохнул перегаром и заорал:

— Вали отсюда! Выпить спокойно человеку не дают!

Наблюдавшие за этой сценой зазывалы из кабаре покатывались со смеху, хлопая друг друга по плечам.

— Ну и ведьма! — сказал один другому.

Почему ведьма? Я пробиралась через многолюдье, не находя ответа на этот вопрос. Именно здесь, на этой улице, меня подцепил Араи. И мужиков вокруг полно, приняли хорошо и маются — не знают, куда себя деть. И я теперь гораздо симпатичнее. Почему тогда все так нещадно шпыняют меня или вообще не замечают?

Я подошла к хорошо знакомому зданию. Здесь помещалась моя прежняя контора — «Сочная клубника». Сколько можно шататься по улицам в такой холод? Да… Похоже, звезда моя закатилась. Посидеть бы месячишко в конторе. Тепло, светло… сидишь и ждешь, когда тебя вызовут. Может, так лучше? Примут меня обратно? Но, вспомнив, как дежурный выставил меня за дверь, я поняла, что даже в нынешнем незавидном положении мне будет непросто решиться снова войти туда.

Постояв в раздумье, глядя на лестницу, ведущую в контору, я уже было поставила ногу на ступеньку, но тут на пороге «Сочной клубники» появился какой-то тип — не хозяин заведения и не дежурный — и начал спускаться. Безобразно толстый и с таким двойным подбородком, что снизу нельзя было разобрать, какое у него лицо. Несмотря на мою худобу, шансов разойтись на узкой лестнице у нас не было, поэтому я отступила и с нетерпением стала ждать, когда толстяк пройдет. Он поднял руку: «Извините!» — и окинул меня оценивающим взглядом с головы до ног.

— Может, хочешь поразвлечься? — в который уже раз за вечер предложила я.

— С кем? С тобой?

Толстяк криво усмехнулся. Голос его, хоть и звучал как забитая жиром треснувшая труба, показался мне знакомым. Кого он мне напоминает? Я наклонила голову, не забыв при этом, конечно, приложить палец к подбородку — это добавляло мне привлекательности. Толстяк тоже попробовал нагнуть голову, но получилось неважно, уж больно шея заплыла жиром.