Краткий ликбез Мадам Файрен снова поставил под сомнение слова тех, кто просвещал меня до прибытия в город. Браслеты, блокирующие магию, очень серьезная вещь, как по мне, и не хотелось бы обзавестись таким без возможности снять. Вероятно, этот специфический товар более доступен из-за его однонаправленности, ведь отсутствие магии не отнимает возможности принимать свои решения. Ты можешь убить голыми руками, и никто не остановит тебя командным приказом.

Далее. Я уже договорился с Дереком продолжать обучение бою на мечах, но в связи с новой работой придется подкорректировать и согласовать время. Надеюсь, что у нас выйдет состыковаться. Удивительно, как этот голубоглазый хохмач умело обращается с клинком. Движения выверенные и точные. Очень похоже на то, как двигался мастер Ган, только с мечом.

Конечно, было бы здорово выучить свиток и тренировать умение в более ускоренном режиме, но для этого нужны деньги. Все снова упирается в золото.

Вспоминая бой с напавшими на отряд людьми Фенкса, я загорелся желанием раздобыть оболочку маны в разы сильнее. Мой нож не мог пробить ту, что была у красномордого. Что же будет, если на моем пути снова встретится такой? И ведь я уверен, что это не самая крепкая защита. Но что делать?

— Что, что, как всегда — мудрствовать и выкручиваться своими силами. Не зря же у меня "Сосуд Демона", — буркнул я себе скептически.

Ройан не скакал вокруг меня с бубном, не пытался уговорить пойти с ним, не вырубил и не убил, а значит в книге, где он почерпнул упоминание о Сосуде Демона, не указана какая-то супер-мега-уникальность сродни божественной силе. Тем не менее, он четко указал на более широкий спектр возможностей моей маны. Именно маны, так как упоминание фойре о процессе обнуления Сосуда говорило о том, что у меня он проходит так же, как у других магов, не пользующихся свитками.

Я достал из сумки кусок тряпки и, положив ее на ладонь, с легкостью растворил в серую пыль, наблюдая за процессом на молекулярном уровне. Точнее на том молекулярном уровне, который сформировался в моей голове. Почему-то мое сознание постоянно напоминало мне об околонаучной составляющей моих магических изысканий на мельчайшем уровне. Будто я не должен забывать об этом. Странное чувство, но я решил довериться.

Пыль разлетелась в стороны и, измельчившись как дымок, полностью исчезла, будто ее и не было.

Затем я призвал огненный нож и, наблюдая за процессом его разрушения, к сожалению, не заметил никаких отличий в самой технике. Затраты маны и общая разница в разрушении природной и сотворенной структуры были неизменны.

Глава 76

Глава 76

— Значит, все-таки, сама мана, — сказал я пустой комнате.

Все слова фойре о моем Сосуде привели к одной простой идее: обычная мана способна творить только свойственные ей чары. Моя же мана способна на большее.

Но смогу ли я создать то, примера чего у меня нет? Как оболочка маны разрушает структуры, не будучи маной разрушителя?

— Стоп, не разрушает… Останавливает?

С чего я вдруг решил, что там что-то разрушается, ведь это может быть простой щит, состоящий из плотного скопления структуры молекул. Что-то вроде обволакивающего кожу щита мага тверди. Но в таком случае он не должен быть прозрачным и должен разрушаться, как твердое вещество, а не пожирать половину проходящей сквозь него структуры.

— Прозрачность…проникновение…

За окном зашумел порыв ветра, заставив ставни захлопнуться, а меня подняться и посмотреть, что там на улице происходит. Окна в этом мире были такими же, как и в земной культуре строений более старых эпох: мутные стекла крепились в деревянных оконных рамках, а снаружи их прикрывали плотные ставни. Размер самого проема был не очень большим, что скорее всего обусловлено отсутствием разнообразия в производстве величины стекла. Больше похоже на стилизованные бойницы, чем на широкие красивые окна. Тем не менее, я смог бы с легкостью проскочить в такое, что уже происходило во время погони за недоубийцей.

Выглянув наружу, я оперся о подоконник и наблюдал мельтешение народа на небольшой улочке. Разумные прижимали капюшоны своих плащей и боролись с ветром, желающим их сорвать. Я хорошо представлял, как эта холодная, пробирающая до костей гадость проникает в щели между тряпками и заставляет ненавидеть всё и вся.

Ловя лицом холодные порывы и мокрую снежную крупу, я закрыл глаза и думал о сестре, матери, отце и конечно же Сае. Хотелось верить, что Лизи не выживает посреди поля, замерзая от холода и голода. Не выполняет приказы рабовладельца, и вообще, ей повезло намного больше, чем мне. К сожалению, я увидел достаточно, чтобы сжимать кулаки до хруста костяшек, представляя все ужасы, через которые она сейчас проходит. Кто мы в этом мире? Не знающие языка, письменности и устоев. Не понимающие, как здесь все работает. Шансов на то, что ее пригрел кто-то достойный настолько малы, что проще верить в ее безболезненную смерть. Людям нашего мира, как бы странно это ни звучало, реалии этого разъедают сознание намного сильнее.

Окончательно замерзнув, я огорченно захлопнул деревянные створки и хотел было бахнуть стеклами, но вовремя тормознул, решив не портить имущество. Вместо этого, я провел рукой по стеклу, наслаждаясь пришедшей в голову идеей и аккуратно прикрыв окно, глубоко вздохнув, уселся на кровать.

Что если структура молекул щита маны схожа со структурой стекла? На Земле давно научились делать пуленепробиваемые прозрачные структуры. Более того, со временем толщина самого вещества уменьшается, позволяя облегчить тяжесть и уменьшить занимаемый объем. Как создаются пуленепробиваемые стекла, я не знал, но раз они все еще прозрачны, значит, взаимодействие с фотонами видимого спектра должно быть одинаковым.

Стекло, по сути, ничем не отличается от плоского куска металла, за исключением орбиты, на которой вертятся электроны. Фотоны видимого спектра света тупо недостаточно заряжены, чтобы сместить электроны на более высокую орбиту.

Но как это относится к оболочке маны? Возможно ли, что сам щит является прозрачным только по прихоти создателей свитков, а сама его структура просто повторяет пластилин. Достаточно мягкий, чтобы не разбиться, и достаточно твердый, чтобы задержать плотные вещества.

— Хм, — перекинул я другую ногу. — Но