свою команду и сейчас, когда напали на его собственное судно? Неужели этот человек, известный своей любовью к свободе не меньше, чем своей отвагой, неужели он сдастся так легко?

«Да, теперь вижу я, что ты права, любовь моя… Мой первейший долг – доставить тебя в безопасное место, дабы ничто не угрожало жизни твоей и ничто не пугало тебя больше! Что ж… видно, так поступить предречено мне самой Судьбой…»

В тот момент, когда Сильвенио вбежал в гостиную, Тихий Лев исчез с Рыбкой на руках в сиянии телепортационного заклинания. Об их живом «трофее» никто из них даже не вспомнил.

Тишина вдруг начала как-то странно давить на уши, и только тогда Сильвенио заметил, что уже минуту не слышит завываний тревоги. Выключить ее можно было исключительно из капитанской рубки, что означало, что и туда уже добрались враги. Стихли и крики, и грохот сражения, и топот солдат в коридорах. Сильвенио не рискнул в третий раз проводить мысленное сканирование – он боялся, что попадет таким образом прямиком в мысли этого самого зла, так как вряд ли кто-то еще на корабле оставался в сознании, судя по неестественной тишине. Трясясь от страха, он спрятался в самом темном углу комнаты – в узкой щели между аквариумом и стеной. Он забился туда до предела, пытаясь стать как можно незаметнее, и постарался даже дышать потише, когда в коридоре раздались шаги. Он ожидал всего что угодно: звероподобного монстра, живого сгустка мрака, ядовитого тумана, влияющего на сознание. Но все равно оказался почему-то не готов к тому, что увидел.

Потому что зло, как всегда, решило принять вид человека.

Вернее, двух. Один человек вошел в пустую гостиную и флегматично огляделся. Потом, не обнаружив, видимо, искомых объектов, так же флегматично убрал багровые от чужой крови катаны в ножны себе за спину.

– Ну? – спросил из коридора второй человек нетерпеливо.

– Здесь их нет, – отозвался первый. – Я тебе говорил, что надо было сначала сюда. Идиот.

Второй человек вошел следом, заложив за плечо что-то, напоминающее усовершенствованный автомат. Второй человек был одет в ядовито-зеленые сапоги, обтягивающие розовые шорты, темно-синюю футболку со знаком сатанистов по центру, и на его лице красовалась кривая ухмылка.

– Надеюсь, ты назвал идиотом себя, радость моя? Не забывай, что именно я придумал для нас это милое семейное развлечение. Плевать, что Трокс и его сучка сбежали – так даже лучше. После того, как мы порешили столько его псов, самого Трокса достать не проблема. Держу пари, он уже обоссался со страху, раз смылся. Кста-а-ати…

Стрелок вдруг резко прыгнул в сторону и оказался прямо у укрытия Сильвенио. Грубо вытащил его за шиворот, выбросив в щель длинную худую руку. Тот лишь коротко и обреченно вскрикнул, задрожав сильнее.

– Кто это у нас тут? – протянул снайпер самодовольно. – Ба! Кого я вижу, Рогатый! Да это же настоящий паучий помет!

– Твои шутки с годами становятся все более тупыми, – сообщил ему Крэйен, подходя ближе и безразлично оглядывая Сильвенио с головы до ног. – На кой он тебе сдался? Паука здесь нет, это точно. Прикончи сопляка – и пойдем.

– Сладкий мой. – В кадык Ядовитого Рога уперся короткий кинжал, тогда как второй рукой Стрелок продолжал удерживать Сильвенио. – Я, кажется, уже говорил, что не надо мне указывать, м-м? Видишь ли, когда мне указывают, что делать, я становлюсь нервным, а когда я нервничаю – мне хочется крови. А за паучонка, кстати, можно получить нехилый выкуп.

Сайго Крэйен закатил глаза, никак не реагируя на нож у своего горла.

– У тебя мало денег, Рил? Или у тебя ранний маразм и ты случайно так забыл, сколько мы уже награбили с учетом сегодняшней добычи?

– Не убивайте меня, пожалуйста…

Через плотно зажмуренные веки Сильвенио почувствовал, как оба убийцы уставились на него, словно успели забыть, что он умеет разговаривать.

– Не убивайте меня, – повторил Сильвенио, чувствуя себя совершенно жалким. – Я… я не хочу умирать. Я буду… полезен…

Что еще он мог сказать после всего этого ужаса? Храбриться и мужественно молчать? Еще более мужественно высказать пренебрежение к своей участи? Нет, он не мог сейчас ничего, кроме как бояться и молить о пощаде. В конце концов, он никогда не был храбрым воином; кем он был – так это слабым мальчишкой, ни на что, кроме сбора информации, не годным.

– Ха! Ты слышал это, Рогатый? Малютка говорит, что будет полезен! Ну нет, я такое веселье не пропущу, я слишком устал видеть каждый день только твою тупую рожу. Пусть паучонок побудет моим питомцем и выслужит свою жалкую жизнь!

Сильвенио открыл глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как Стрелок и Крэйен одновременно набирают координаты на браслетах-телепортах – улучшенная версия тех, которые он видел когда-то у крысоподобных созданий, как-то продавших Аргзе злосчастную правительственную технологию. Через костлявые пальцы Стрелка, болезненно вцепившиеся в ключицу Сильвенио, энергия телепортации перекинулась и на эрландеранца, забирая его с собой.

Итак, правило номер один в жизни Сильвенио Антэ Лиама: никогда не жалей себя, ибо в любой момент все может стать гораздо, гораздо хуже.

* * *

Выстрел, выстрел, выстрел. Стена в нескольких сантиметрах от лица Сильвенио брызнула каменной крошкой, заставив его броситься опрометью в противоположном направлении. Следующие несколько выстрелов были устремлены ему под ноги, отчего он совершил в воздухе такой крутой вираж, которого сам от себя не ожидал. Правда, в результате этого виража он неловко упал, сильно ударившись коленом. Жуткий, не предвещающий ничего хорошего щелчок откуда-то издалека – и над его головой, едва не спалив ему волосы, пронесся мощный поток огня. Пришлось забыть об ушибленной ноге и срочно бежать дальше, чтобы пламя, насмешливо вырисовывающее опаленные узоры на стене прямо за спиной, его не настигло. Выстрел, выстрел, выстрел, щелчок огнемета, пламя, выстрел, выстрел, пламя, еще пламя, еще. Сильвенио метался, как загнанный заяц, дыхания не хватало – в легких неприятно саднило от недостатка кислорода. Ему даже необязательно было уворачиваться от каждой пули: достаточно лишь безостановочно продолжать лихорадочное движение хоть куда-нибудь, потому что тот, кто в него стрелял, мог запросто поразить движущуюся мишень с одной попытки. Условие было таково: он бежит – стреляющий промахивается, он останавливается – стреляющий попадает. Уворачиваться, правда, он все равно пытался рефлекторно сразу от всего, потому и выдыхался так быстро.

Но тело в последний момент все-таки предательски подвело: от усталости он споткнулся на ровном месте и растянулся на мраморном полу. Подняться он уже не успевал – да и не мог, честно говоря. Понимая,