Батарея ПВО Клауса Зайделя в городском саду Гамбурга вступила в бой 25 июля почти ровно в час ночи. Пролетев с севера на юг над городом, семьсот сорок британских бомбардировщиков сбросили 1346 тонн фугасных и девятьсот тридцать восемь тонн зажигательных бомб, тем временем как пятьдесят четыре батареи тяжелых и двадцать шесть легких зениток – при поддержке двадцати четырех прожекторных установок – выпустили в ночное небо свыше 50 000 снарядов. На протяжении продлившегося 58 минут налета они сбили только два самолета. В ту ночь британские ВВС впервые применили систему «Окно» – сброс множества полосок алюминиевой фольги определенной длины, предназначенных для «ослепления» приборов радарного слежения, с помощью которых осуществлялось управление прожекторами и зенитками. В 3 часа ночи 16-летнего Клауса Зайделя бросили на тушение пожара в Штадтхалле. Наспех облаченные в «пижамы, треники и башмаки, с касками на головах», юные помощники ВВС пытались спасать добро и тушить пожар с помощью брандспойтов. К счастью, один товарищ из баловства окатил Клауса водой – это спасло последнего от искр с падавших деревянных конструкций. После полутора часов борьбы с огнем они вернулись на батарею, а потом Клаус до 6 утра разносил сообщения. Он сумел поспать три часа и вернулся в состав орудийной прислуги в Штадтпарке[774].

Следующая атака развернулась куда раньше обычного – в 4:30 пополудни, – когда над Гамбургом появились девяносто американских «Летающих крепостей» – «Боингов» Б‐17. Еще пятьдесят четыре прилетели в середине дня 26 июля. В тот день родители писали эвакуированной вместе с учениками в Велен на Эльбе молодой учительнице Ингеборг Хай, что у них все в порядке. На следующий день они подмечали неожиданную сбивчивость сирен: «приготовиться», «отбой тревоги», «тревога», «отбой тревоги». Горожане валом валили вон из Гамбурга, но родители Ингеборг послушались совета властей и остались. Измотанные событиями трех предшествовавших суток, они просили Инге с друзьями и подругами держать за них пальцы крест-накрест. Через две ночи, в течение которых британские ВВС выслали на задание лишь шесть стремительных «москито», сразу после полуночи 27–28 июля в небе появились семьсот двадцать два бомбардировщика. Следуя курсом с востока на запад, они избирали целью до того практически нетронутые кварталы. В Ротенсбургсорте, Хаммерброке, Боргфельде, Хоэнфельде и Хамме не по сезону жаркая погода в сочетании с сильнейшим пламенем очагов возгорания превратили отдельные пожары в огненную бурю невиданного доселе размаха. Предметы и люди просто исчезали. Деревья метровой толщины валились наземь. Спрятавшиеся в подвалах и бомбоубежищах всерьез рисковали задохнуться от угарного газа или испечься живьем. Бежавшие горели или задыхались под землей на ходу в попытках прорваться в соседние подвалы, по мере того как вспыхивали здания наверху. Выскочившие на улицы рисковали получить удар каким-либо предметом из обломков рушившихся фасадов или намертво прилипнуть к растаявшему асфальту. Многие бросались в каналы, чтобы избавиться от искр и сбить огонь, охватывавший одежду и волосы. Среди 18 474 человек, погибших той ночью, оказались и родители Ингеборг Хай[775].

На следующий день Клаус Зайдель написал матери, советуя ей не возвращаться из летнего отпуска в Дармштадте. И хотя на этот раз он мог похвалиться большей результативностью зенитчиков, Гамбург, как он констатировал, подвергся громадным разрушениям. В тот же день гауляйтер Гамбурга Карл Кауфманн отменил прежние приказы и издал инструкции использовать все имевшиеся средства для эвакуации города. Штадтпарк наполнился ожидавшими отправки жителями, и Клаус Зайдель видел, как хлеб для них сбрасывали с грузовиков прямо на землю горами. Он стал свидетелем проведения в жизнь политики снабжения дополнительным питанием и материалами людей в районах, пострадавших от авианалетов. Ради поддержания морального состояния населения продукты сыпались на него, точно из рога изобилия, без всякого счета и оглядки на карточную систему. При этом Зайдель поражался наплевательскому отношению к дополнительной провизии вроде бы не избалованных изобилием беженцев. Он находил валявшиеся в кустах банки наполовину недоеденной мясной тушенки и горы слив, просто оставленные гнить на земле[776].

В ночь с 29 на 30 июля армады британских бомбардировщиков вернулись. Клаус писал матери без свечи – хватало сияния «огненного облака». 31 июля у него наконец появилось время проверить их квартиру, которая оказалась цела, и он снес ценные предметы в подвал. Клаус открыто удивлялся, почему соседи все еще помышляют об отъезде, по холодной логике профессионала считая их защищенными естественными противопожарными барьерами, поскольку здания вокруг уже выгорели[777].

К тому времени когда в 2:55 ночи 3 августа 1943 г. освободилась от бомб последняя волна британских бомбардировщиков, второй по размерам город рейха лежал в руинах. В течение недели в нем была уничтожена половина зданий, 900 000 жителей покинули Гамбург. 1 августа гауляйтер Кауфманн говорил о «людях в панике, охваченных каким-то психозом и бежавших прямо в огонь, точно обезумевшие звери». Он поразил Геббельса своим «разбитым видом». Власти запаниковали. Главный прокурор распорядился даже отпустить на свободу 2000 осужденных и подследственных, включая пятьдесят членов подпольной коммунистической организации. Несть числа историям о том, как «большие шишки» из партийцев использовали эвакуационный транспорт для беженцев с целью вывоза мебели и прочего личного имущества. Когда озлобленное гражданское население на чем свет стоит проклинало партийных функционеров, даже срывая с тех знаки различия, полиция бездействовала, предпочитая, как докладывал Гиммлеру шеф полиции и СС Гамбурга, придерживаться «намеренно осторожного» подхода[778].

Руководящее трио в лице гауляйтера Кауфманна, его заместителя статс-секретаря Георга Аренса и бургомистра Крогманна быстро пришло в себя и, импровизируя на ходу, приступило к эвакуации и расчистке города с известным прагматизмом. Задействовав любые руки, в том числе солдат, подневольных рабочих и узников концентрационных лагерей, власти Гамбурга занялись тушением пожаров, разбором завалов и уборкой мусора с улиц, а также подключением основных объектов коммуникаций общего пользования. Киль, Любек и Бремен прислали на помощь пожарные наряды, к тому же подтягивались и добровольцы из числа сельских пожарных. Уже на протяжении более чем полугода хватало возможностей убедиться в практическом бессилии перед лицом таких гигантских авианалетов системы «самозащиты», созданной имперским союзом противовоздушной обороны, со всеми ее корзинами с песком и живыми цепочками для передачи ведер с водой от уличных колонок. Однако массовая организация, насчитывавшая 22 миллиона добровольцев на общенациональном уровне, позволяла обеспечить критически важный запас трудовых ресурсов, помимо гитлерюгенда, СА, Национал-социалистической народной благотворительности и женских организаций партии. Все эти люди оборудовали пункты первой помощи, подыскивали приют для пострадавших от бомбежек, кормили осиротевших детей и эвакуированных беженцев. 10 августа в Гамбурге заработали некоторые участки трамвайного сообщения. 15-го числа вернулась централизованная подача воды. К началу сентября наладилось газоснабжение на промышленных объектах и в большинстве районов города, а к середине сентября удалось вновь электрифицировать все обитаемые дома[779].