Затем Берия затребовал дело польских офицеров. Получив его, он взял из папки бумагу и стал читать. Оказалось, что у 20 трупов (из 925) руки оказались связанными бумажным шпагатом, который был неизвестен в СССР в мае 1940 года, но выпускался лишь в Германии с конца того же года. Расстрел произведен из немецкого оружия, — тут он поправил пенсне, — использованы пистолетные патроны калибра 7,65 мм производства немецкой фирмы Gustav Genschow & Co, пистолетные патроны калибра 7,65 мм немецкой фирмы Deutsches Waf en und Munition Fabriken, чехословацкой фирмы Sellier & Bellott, Praga и итальянской фирмы GLISENTI, а также пистолетные патроны калибров 6,35 и 9,00 мм.

Могилы имели глубину 5 метров. Немецкие экскаваторы копали ковшом к себе, а советские — от себя, и поэтому последние не могли выкопать яму глубиной 5 метров без создания схода в яму. Наряду с пистолетными патронами использовались винтовочные патроны 7,92 мм — хотя и гораздо реже пистолетных. Эксперты из немецкой комиссии в 1943 году обнаружили в катынских захоронениях значительное количество гильз от немецких патронов Geco 7.65 D, которые были сильно изъедены коррозией. А это говорит о том, что гильзы были стальные. А ведь именно в конце 1940-го из-за дефицита цветных металлов немцы были вынуждены перейти к выпуску покрытых лаком стальных гильз. Советские патроны имели латунные гользы. Очевидно, что весной 1940-го в руках сотрудников НКВД никак не мог появиться такой тип патронов.

Как нарком НКВД, Берия хорошо знал, что основным табельным оружием личного состава НКВД являлся наган, из которого и производились расстрелы. Откуда же немецкие гильзы, в том числе от крупнокалиберного оружия, которое в СССР вообще не использовалось? Немцы заявили, что руководство НКВД, по какой-то никому не ведомой причине, специально для этого расстрела снабдило исполнителей «вальтерами». И сделанными в Германии патронами. А зачем, простите? Чем наган-то плох? «Я был как раз тогда руководителем НКВД, — вспомнил Берия. — Ничего немецкого для наших сотрудников мы не закупали, особенно для проведения расстрелов».

«Немцы и вслед за ними американцы, — подумал Берия, — клевещут, что мы специально расстреливали польских пленных немецким оружием по гитлеровской методике для того, чтобы в будущем обвинить в своих злодеяниях немцев. Однако в мае 1940 года война еще не началась, и никто не знал, начнется ли она вообще. Да и для того, чтобы провернуть такую хитрую схему, необходимо иметь точную уверенность, что немцы вообще смогут захватить Смоленск. А если и смогут захватить, то надо быть точно уверенным в том, что в свою очередь мы сможем отвоевать у них эти земли обратно, чтобы после вскрыть могилы в Катынском лесу и свалить свою вину на немцев.

У трупов польских офицеров была высокая степень сохранности, что не соответствовало их нахождению в земле целых три года; в могилу № 5 попала вода, и если бы поляков действительно расстрелял НКВД, то у трупов за три года началась бы адипоцирация, — Берия с большим трудом прочитал и про себя выговорил это слово, — то есть превращение мягких частей в серо-белую клейкую массу внутренних органов, но этого не произошло; удивительно хорошая сохранность формы (ткань на трупах не истлела; металлические части несколько заржавели, но кое-где сохранили свой блеск; табак в портсигарах был не испорченный, хотя за три года лежания в земле и табак, и ткань должны были сильно пострадать от сырости); найдены ценности и документы, имеющие дату — 1941 год; найдены свидетели, видевшие некоторых польских офицеров живыми в 1941-м, но числившихся расстрелянными в 1940 году; найдены свидетели, видевшие польских офицеров в августе — сентябре 1941 года, работавших группами по 15–20 человек под началом немцев; да и наши экскаваторы не могли тогда копать такие глубокие могилы».

Немцы в своих бумагах писали о том, что узнавали звания казненных по знакам различия. Между тем, согласно советскому «Положению о военнопленных» 1931 года и секретному положению 1939 года, пленные не имели права носить кокарды и знаки различия — это было одним из отличий нашего «Положения» от Женевской конвенции. Носить все это было разрешено лишь «Положением» от 1 июля 1941 года. И то, что на мундирах казненных присутствовали погоны, а на фуражках — кокарды, доказывает: они были убиты либо после этой даты, либо содержались в плену не у СССР, а у государства, которое соблюдало Женевскую конвенцию и не срывало знаки отличия, — а это могла быть только Германия.

Из протоколов Нюрнбергского процесса было известно, что в 5 киломертах от Катынского леса находилась сверхсекретная ставка армий группы «Центр», построенная в сентябре 1941 года. При приближении линии фронта польским военнопленным в нашем лагере было предложено уйти — немцы идут. Они остались. Ушли только евреи из их числа и охрана лагерей. Поляки остались живы. Оставшиеся в лагере лояльные к немцам поляки были привлечены немцами к строительству.

Незаметно от населения произвести массовый расстрел польских офицеров было просто невозможно. В довоенное время Катынский лес являлся излюбленным местом отдыха жителей Смоленска, где располагались их дачи. Окрестное население пасло скот в Катынском лесу и заготовляло для себя топливо. Никаких запретов к доступу в эти места не было. И лишь с приходом немцев появились первые запреты к проходу в лес, были установлены усиленные патрули, а во многих местах стали появляться таблички с угрозой расстрела для лиц, входящих в лес. Кроме того, неподалеку находился даже пионерский лагерь Промстрахкассы. Есть документы, говорящие о существовании пионерского лагеря в непосредственной близости от места преступления, а также о том, что Катынский лес являлся до войны зоной отдыха трудящихся. Было выяснено, что непосредственно расстрел польских офицеров осуществлял штаб 537-го строительного батальона под руководством обер-лейтенанта Арнеса, обер-лейтенанта Рекста и лейтенанта Хотта. Штаб этого батальона размещался в деревне Козьи Горы.

Из обнаруженных судмедэкспертами документов, относящихся ко второй половине 1940 и весне — лету 1941 года, особого внимания заслуживает обнаруженное на трупе № 92 — письмо из Варшавы, адресованное Красному Кресту в ЦБ военнопленных, — Москва, ул. Куйбышева, 12. Письмо написано на русском языке. В этом письме Софья Зигонь просит сообщить место пребывания ее мужа, Томаша Зигоня. Письмо датировано 12.09.1940 г. На конверте штамп — «Варшава. 09.1940» и штамп — «Москва, почтамт, 9-я экспедиция, 08.10.1940 г.», а также резолюция красными чернилами «Уч. установить лагерь и направить для вручения — 15.11.40 г.» (подпись неразборчива). Сотни польских военных, вошедших в «Армию Андерса», числятся в списках жертв Катыни.

В 1940 году в СССР к расстрелу было приговорено всего 1863 человека. Берия знал, что документы всех казненных тщательно оформлялись и отправлялись в архив. Весной 1943 года, когда уже готовилась провокация против Советского Союза, гитлеровцы согнали советских военнопленных на раскопки могил и, после раскопок, изъяли из могил все документы, датированные временем позже весны 1940 года. Советских военнопленных, проводивших раскопки, немцы расстреляли, а местных жителей заставили дать выгодные немцам показания. 12 января 1944 года была сформирована Специальная комиссия по установлению и расследованию обстоятельств расстрела немецко-фашистскими захватчиками в Катынском лесу (близ Смоленска) военнопленных польских офицеров. Эту комиссию возглавил главный хирург РККА генерал-лейтенант медицинской службы Николай Нилович Бурденко, а вошли в нее целый ряд видных советских ученых, а также писатель Алексей Толстой и митрополит Киевский и Галицкий Николай (Ярушевич).