Город Якутск был перенесен на равнину, к протоку Лены, разливающейся между островами иногда на 10 и более верст[348]. Равнина, расширяясь с севера к югу на 11, с востока к западу — на 60 в., издалека обхватывается лесистыми горами и множеством озер. Якутск еще в то время, как стоял на степени города разрядного, или областного, обстроился деревянным четыреугольником, коего сторона продолжалась на 320 саж., с 16 башнями, в средине же его включался замок, также деревянный, с 6 башнями, и занимал площадь в 640 саж., с каменным помещением для воевод[349]. В таком виде Якутск существовал и в IV периоде.

В Якутске, по словам адъюнкта Исленьева, было в 1768 г. до 300 домов, не более, как и во 2-ю Камчатскую экспедицию[350]. Жителей об. п. до 3000, разумеется, вместе с якутами и якутками крещеными, семейно жившими или служившими при домах русских. Купцов было до 50, и один Протодьяконов богатый. Тогда еще не было Лебедева-Ласточкина, основавшего свои промыслы не только на Курильских и Алеутских островах, но и на берегу Америки. Семьи заезжих чиновников не размножались в Якутске, по трудности свыкнуться с климатом, с образом жизни, с лишениями и с особым духом жителей природных.

Жизнь Якутска одушевляется только тогда, когда Солнце видимо будет в Раке, и с тем вместе наступит ярмарка. Жители городские и окольные стремятся то на большой базар с деньгами, то на пристань к Лене, более с глазами любопытными. Между судами и лодками, приплывающими с огородными овощами, как с бакалией, с мукою, сахаром и виноградными винами, с холстами и шелковыми или шерстяными тканями, между гостями и туземцами без огласки совершается промен или покупка. Вино сказывается в болтанье, шутке и шуме. Дела перестают на несколько часов, но гул на Лене не утихает целые сутки, как невечерний свет и овод неутомимый.

Жители об. п., по замечанию Исленьева, неизменно продолжали прежний курс к нарядам и щегольству, равно и к лености, как к спутнице жизни суетной. Другую странность можно слышать в тамошнем разговоре природных русских, чиновных и нечиновных: именно, все они говорят лучше по-якутски, чем по-русски. Странность сию надобно приписывать первоначальной необходимости, какая предстояла казакам, боярским детям и промышленникам, там поселившимся, перенять господствовавшее наречие богатого племени. От якутов, так сказать, зависели водворившиеся пришельцы, в житейском и торговом отношении. Притом изучение наречия легко.

Русская населенность по пространному Якутскому уезду тогда являлась в 2 острогах[351], в 13 ясачных зимовьях, укрепленных по рр. Лене, Вилюю, Яне, Индигирке, Алазее и Колыме, в 2 слободах (Сунтарской и Амгинекой), в промышленничьих частных зимовьях при устьях рек, начиная с Анабары и Оленека, и в нескольких станциях, от ос. Чечуйского до Якутска установленных.

Об ос. Зашиверском и сл. Амгинской прибавим здесь приличное сведение. Зашиверск со всех сторон, кроме северной, окружен величественными горами, которые, без сомнения, бывают отчасти преградою, что солнечные дни поздно начинают там быть видимы. Ярмарка там продолжается в конце декабря и в начале января, и 6-е число, говорят, бывает радостно по сугубому свету, по свету празднуемого Богоявления и по первому солнечному озарению. Что касается до слободы Амгинской, или переселения пахотных крестьян на р. Амгу из Илимского уезда, это сделано в 1735 г. для распространения хлебопашества в бесхлебном крае. Там и солома важна; но переселенцы, по несмотрению уездного начальства, обратились к скотоводству и звероловству. Заметим еще, что за Верхоянским хребтом к северу появились лошади и рогатый скот не прежде, как с переселением якутов на тамошние станции, вплоть до Среднеколымска, а прежде того там ездили на оленях и собаках.