— Кашалот, может, и подавится, но советник — нет, — усмехнулся Дио. — В путь.

— Без Крида ни на шаг не сдвинусь! — угрожающе прошипела Риоми, цепляясь за покрывало.

— Сидит в кустах за конюшней, ругается и ревнует, ждет полуночи, — сообщил Роул.

— Не скучно с вами, прям свежий ветер, душа разворачивается, — рассмеялся адмирал. — Кого еще припрятали? Диночка моя, надеюсь, не сидит в каких-то гадких кустах?

— Прекрасная Дениза едет в карете с госпожой Лидией, ругается и требует объяснить, почему всем можно и галопом, и по кустам, а ей ничуть нельзя, — пояснил Роул. — К полудню они сюда доберутся.

Ногорро кивнул, рявкнул, вызывая своего ординарца. Велел всем офицерам ждать его возвращения и никуда не отлучаться под страхом удаления из флота. Видимо, угроза была вполне настоящая: молоденький капитан вытянулся в струнку, обещал проследить. Адмирал распорядился принять кареты Гравров и ни в чем не чинить им неудобств. Наоборот, следует вежливо просить Денизу и госпожу Лидию дождаться его возвращения.

Нигош встретил новую хозяйку снисходительно, его вычистили и накормили, к тому же на конюшню недавно заглядывал обожаемый Крид, который присоединился к группе в ближайшем перелеске. Молодой человек вежливо поклонился адмиралу и спросил, как дела у брата Элиша. Оказывается, отлично. Несмотря на принадлежность к роду Гравров, он на хорошем счету и вообще «стоящий моряк, хоть и малек пока».

До замка добрались на удивление быстро.

Зевающих слуг, испуганных ночным визитом господина, адмирал по просьбе Дио выгнал за ворота, всех до единого. Их оказалось немного, большинство предпочитали не ночевать в мрачном строении, по которому до самого рассвета бродит безумец.

Сын Ногорро и правда не спал. Дио и Роул добыли светильники, зажгли огонь. Прибывшие двумя группами стали бродить по старому замку и довольно скоро наткнулись на Парси. Он выглядел плачевно: небритый, исцарапанный, со следами ссадин и ушибов — видимо, мужчина много раз падал и позже раны не обрабатывали. К тому же сын адмирала носил рваную рубаху и вовсе негодные штаны с заплатами. Прикрыв глаза, он сидел на полу в углу огромного гулкого зала. Руки плотно обнимали колени, Парси монотонно покачивался и тянул горловой дрожащий звук, подобный вою. Адмирал при виде сына даже зарычал от возмущения: он полагал, что присмотр со стороны слуг налажен куда лучше.

Дио сел рядом с больным, вслушался, помолчал. Порылся в сумке и извлек с самого дна тонкий длинный сверток, который, не глядя, сунул в руки Риоми.

— Ио, наиграешь песнь покоя? Помягче и негромко, нужную мне тональность ты помнишь.

Риоми приложила к губам тростниковую флейту. Звук родился легкий и слабый, как дуновение ветра. Парси услышал его и открыл глаза, радуясь поддержке, которую немыслимо долго искал в хаосе царящего в его сознании шума. Адмирал охнул, пошатнулся, впервые за много лет обнаружив у сына осмысленный взгляд. Парси посмотрел в глаза сирене и доверчиво улыбнулся самому важному и ценному теперь ощущению — покою, простому и желанному.

Роул хлопнул по плечам адмирала и Крида, потащил обоих прочь, вывел в коридор и плотно прикрыл дверь. Пояснил:

— Нельзя отвлекать и тем более мешать. Дио и без того придется трудно, прошло много времени, да и пел до него очень сильный маг.

Слово «маг» Роул выговорил с легким презрением, делая поправку на северное незнание возможностей и имен детей моря.

Крид кивнул и с надеждой уточнил:

— А есть ли в этом темном, заброшенном на вид замке хоть какая кухня, на крайний случай — ма-аленькая кладовочка с едой?

Адмирал в очередной раз упомянул кракена, учел акул и баржи, нехотя повернулся спиной к двери, магнитом притягивающей его внимание, и прорычал:

— Гравры — редкостные невежи! «Хоть какая кухня!» Да мои повара готовят так, что королевские от одного запаха готовы топиться, крысы береговые.

— Мне откуда бы знать? — язвительно пожаловался Крид, рассматривая потолок. — К столу Эрси меня не звали ни разу…

— Пробуешь пробить брешь и растравить мне душу? Бессовестный мальчишка! Ладно же, ты на борту, и я поведу нас верным курсом.

Ногорро развернулся и двинулся по гулким галереям. Кухней в родовом замке Эрси именовалась пристройка внушительных размеров. Если бы она стояла отдельно, могла бы сама сойти за особняк средней величины. Роул, закаленный видом крепости Гравр, не стал впадать в ступор изумления, грозящий голодом. Адмирал спустился в похожий на лабиринт подвал и вернулся с окороком и парой пузатых бутылей. Задумчиво изучил залитое воском горлышко. Он сам говорил Ройми, что сын пьет, и теперь пытался понять, откуда в его голове возникла нелепая мысль. Она не требовала обоснований или доказательств, укоренившись в сознании давно и так же прочно, как убеждение в праве советника именоваться советником и, более того, другом.

Первая бутыль забулькала, наполняя кубки. Ногорро скривился: любимый настоянный мед приметно горчил. Подумать только: его, человека взрослого и опытного в играх двора, стоящего в двух-трех шагах от короны, обманули и водили за нос, как сопливого мальчишку. Вторая бутыль пошла полегче, особенно в сочетании с уговорами Роула, внимательного к чужому настроению, а точнее, его полному отсутствию. В конце концов не все потеряно, пока загадочная Дасиль, в глазах которой переливается море, играет на флейте, а ее смуглый «управляющий» творит свою непонятную магию.

Ночь тянулась, мерно разделяемая на порции боем башенных часов… Окорок тоже делился на порции, и постепенно он показался мужчинам, проголодавшимся от ожидания, слишком маленьким. Крид сбегал за вторым, по-хозяйски принес еще связку колбас, копченую рыбу и маринованные в зеленых виноградных листьях овощи с чесноком. Не унявшись, Крид стремительно исследовал корзины возле огромных печей, добавил на стол перец и свежую зелень. Адмирал сидел, следил за тем, как самоуправствует в его доме наглый юнец, и мрачнел. Он нехотя признался себе, что при ближайшем рассмотрении молодой Гравр совершенно не соответствовал портрету, нарисованному сплетниками двора. В своем наблюдении Ногорро обнаружил новый повод для расстройства и сердито уточнил:

— Отчего это красотка Дениза так упорно не желает исполнять волю родителей?

— Мы счастливо и вполне взаимно не любим друг друга, но мы крепко дружим, — весело сообщил нахал, притворно вздыхая.

Услышав детские отговорки, недостойные принца, адмирал скривился:

— Ты, килька бросовая, да кто женится по любви, когда берет на абордаж корону?

— Она мне даром не нужна, — честно сообщил Крид. — Ваша светлость, вы мудрый человек, посмотрите на меня: разве я похож на настоящего короля? Гулянки предпочитаю интригам, клинки — ядам, дружбу — расчету. Папа Мирош отчего-то полагает, что я повзрослею, но мне ведь не шестнадцать. Я не желаю даже вести дела княжеского дома, бабушка Ната меня уже ругала.

— Вот тебе и сели на мель, — поразился адмирал. — Да ты же бестолочь!