Первым мы навестили Олли и Вили. На стуле между кроватями дремала служанка. Девушка чуть на колени не рухнула от испуга, когда увидела нас, и лишь после моего одобрения успокоилась. Ругать несчастную за короткий сон я не собиралась. К вечеру температура у больных поднималась так высоко, что приходилось постоянно обтирать раскаленное тело, чтобы немного сбить жар. Естественно, ни о каком отдыхе речи не шло. Урвать два часа сна у мерзкой болячки — целое достижение.

Зидан склонился над хрипящим Олли и прикоснулся двумя пальцами к его лбу. Почти сразу тело молодого человека выгнулось дугой, будто по чьей-то указке. Зеленые искры рассыпались стайкой крохотных огоньков, пробрались под одеяло и исчезли там. Немного сдвинув ткань, Зидан осмотрел темнеющие на коже пятна, глаза, рот.

— Он пил воду? — спросила я у служанки.

— Мы давали отвары по вашим приказам, леди, — сцепила перед собой дрожащие руки девушка. — Несколько раз он выплевывал их, но напоить удалось.

— Все плохо? — Меган посмотрела на мрачного Зидана, который повторил то же самое с Вили.

— Вы начали обработку помещений? — вместо ответа поинтересовался некромант у меня и получил утвердительный кивок. — Жар, присутствуют точечные кровоизлияния на слизистых оболочках неба. У мальчика наблюдается нарушение в работе мышц.

Вили распахнул глаза, вздохнул и начал ими усиленно вращать. Задрожал всем телом, а после забормотал привычную речь:

— О, дорогой господин, хозяин гор и повелитель морей...

— Постоянно несет чушь, — кисло заметила служанка.

— Острый период, — коротко ответил Зидан и поднялся. — В течение двух недель следите за его состоянием. Продолжайте окуривать комнаты, давать отвары и ни в коем случае не подходите к больным без платка, смоченного в смеси масел. Существует риск вдохнуть испражнения зараженных вшей вместе с пылью.

Я даже не поморщилась, а вот Меган скривилась. Возможно, со стороны подобная реакция не соответствовала поведению леди, однако слова Зидана не стали для меня открытием. Передача болезни воздушно-капельным путем не такая уж редкость. Как и многочисленные проблемы с желудком у жителей трущоб Ландора из-за некачественной, часто грязной воды, куда сливали все отходы города.

— Уборка не менее двух раз в день, — заключил Зидан.

— Больше ничего? — я затаила дыхание, надеясь услышать какое-нибудь волшебное лекарство или заверения в полном выздоровлении больных. Но вместо этого красный взор мазнул по моему лицу холодным блеском равнодушия, свойственного только темным колдунам.

— Я не боги, леди Амалия. — мотнул головой Зидан. Белая прядь упала на лоб. — Чистота, отвары и молитва. Остальное здесь бесполезно.

— Не очень-то обнадеживает, — нахмурилась Меган.

— Как есть. Я предупреждал, что подобные заболевания не относятся к моей компетенции. Против эпидемий бессильны даже лучшие из нас.

Кивнув, я высвободилась и отошла к Вили. Взяв с тумбы смоченный в чаше платок, вдохнула аромат лаванды и склонилась над бормочущим мальчиком. В бреду он считал овец: одна. Две, три, четыре. Периодически сбивался, после чего начинал заново. Когда моя ладонь легла на горячий лоб, он внезапно успокоился, распахнул века и выдохнул:

— Госпожа...

— Ш-ш, спи, — прошептала я, погладив влажные пряди.

— Овечки. Я насчитал двадцать. Где-то еще одна, — забормотал Вили, опять погружаясь во тьму.

Горло сдавил спазм, но я все равно отошла, прополоскала руки в растворе хлорной извести, стараясь не вдыхать едкий запах, и приказала сменить воду. Ставшая привычной, сухость кожи меня уже не беспокоила. Стандартная процедура, которая выполнялась беспрекословно всеми. Служанка метнулась к тазу, подхватив его. Через несколько минут девушку сменила Эрвина, которую я не без удовольствия заставила перестилать кровати и обтирать больных. Раскаяние не последовало, поскольку на ком-то мне надо было сорвать злость. Наглая девица подходила для этого больше остальных.

— Чем-то не угодила? — сразу поняла Меган, отвлекая меня от Вили и тяжелых мыслей.

— Раздражает, — скупо ответила я. — Рассчитала бы, но нужда в лишних руках не позволяет.

Понимающий кивок лег бальзамом на израненную душу.

До спальни Терлака мы добрались быстро. Зидан почти не останавливался, не прикасался к стенам.

— Используете хлорную известь [1], — вдруг сказал он, когда мы поднимались на третий этаж. — Откуда узнали?

— На поле боя один пленный лекарь из Фринбульдии поделился секретом. Отбеливатель неплохо справляется с очисткой помещений. Но к ранам его лучше не применять, можно получить ожог. К сожалению, хлора в замке оказалось не так много, чтобы использовать повсюду, — отозвалась я и услышала восхищенный вздох Меган.

— Ничего себе. Я читала, что в их столице один алхимик применял подобный раствор для дезинфекции инструментов и рук. Но наше общество пока широко не использует эти знания, — озадачилась она.

— Будут, — буркнула я. — Когда холера выйдет за пределы бедных кварталов.

[1] Антуан Жермен Лабаррак (1777-1850) - известный французский химик и фармацевт XIX века. Он продолжил изыскания Клода-Луи Бертолле и получил широкую известность после открытия гипохлорита натрия (NaOCl) во время своей службы во французской армии. Лабаррак широко применял раствор гипохлорита для дезинфекции во время европейской эпидемии холеры 1832 года, тем самым способствую скорейшему её завершению. После того как его медицинская практика стала известна и специалистами была осознана их эффективность, официально началась антисептическая эра медицины, когда обязательной практикой стала очистка медицинских инструментов и операционных, а также мытьё рук. Предложенный Лаббараком дезинфектант имел существенный недостаток - он обладал сильным раздражающим действием при дезинфекции открытых ран или при длительном воздействии на неповрежденную кожу из-за щелочного рН. Тем не менее, в то время Лабарраков раствор стал важнейшим средством для очистки и дезинфекции хирургических инструментов и оборудования операционных.

К середине XIX века микробная теория Пастера была принята большинством клиницистов, которые использовали её выводы в своей практике борьбы с болезнями. В 1843 году в Бостоне доктором Оливером Уэнделлом Холмсом (1809-1894) были осознаны и поняты причины родильной горячки и то, какие меры профилактики необходимо предпринять для её предотвращения. Холмс сделал вывод, что основной причиной послеродового сепсиса были грязные руки и одежда медицинского персонала. Он заметил, что у пациенток одного его коллеги, который постоянно мыл руки с использованием гипохлорита кальция, практически не было случаев родильной горячки. Применение хлорной извести для дезинфекции инструментов, помещения и одежды значительно снизило смертность.

В 1827 году, Томас Алкок опубликовал "Essay on the use of Chlorites of Oxide of Sodium and Lime", рекомендуя широкое использование хлора для дезинфекции и дезодорации на различных объектах, таких как больницы, мастерские, конюшни, туалеты, канализационные коллекторы и зоны, загрязненные кровью и биологическими жидкостями.