— Какие у тебя доказательства?

Брюс открыл записную книжку.

— После того как Келли дезертировал из армии, он отправился в Таиланд. В Бангкоке он связался с китайской фирмой «Чао Чоу Оверсиз», одним из главных наркосиндикатов мира. «Золотой треугольник» — их питательная среда. С тех пор Келли работал на них, торгуя в розницу не только белым героином, но и героином-3, нашим старым знакомым «бурым сахаром». У Келли есть партнер в Новом Орлеане — некий Джайлс Лоуэлл, доктор медицины. Записывай. — Я начала записывать. — Они являются совладельцами некой фирмы, которая называется «Новоорлеанской компанией тропических птиц и рыб». Вместе с легальными партиями птиц и рыб, поступающими из Латинской Америки, они получают партии наркотиков, которые затем распространяются по всей стране. Морган хочет, чтобы ты отправилась в Новый Орлеан. Описала магазин. Взяла интервью у доктора Лоуэлла. А затем вернулась и перестала работать на нас. — Брюс закрыл записную книжку, очень довольный собой. На его носу повисла прозрачная капля.

— Сделай одолжение, — сказала я. — Но какая связь между торговцем наркотиками Келли и богом Калки?

— Не знаю.

— Значит, я должна ее обнаружить.

— Да, а также выяснить дату конца света. Когда мы узнаем две эти вещи, дело будет в шляпе. — Похоже, на Брюса сильно повлияли годы, проведенные в университете. Впрочем, на меня тоже. Если бы в прошлом году очередь на регистрацию в Университете Беркли была короче, если бы я чувствовала себя чуть получше и если бы у меня не пошла носом кровь, я бы сейчас училась в заочной аспирантуре, как половина знакомых мне умных женщин (и несколько не столь умных). Да, я бы вернулась в университет. Взяла бы новый старт, написала докторскую диссертацию и начала вторую жизнь… если первая заслуживала столь пышного названия. «За гранью материнства». Чем не диссертация на соискание ученой степени доктора философии? Как бы там ни было, очередь оказалась слишком длинной. Я сбежала. А теперь сижу в Белом доме. Да, это история успешной карьеры. По крайней мере, пока.

Я не сказала Брюсу, что знаю таинственную дату. Не упомянула, что подписала контракт с «Калки Энтерпрайсиз». И не ощущала, что совершаю предательство. В конце концов, без меня не было бы никаких статей. Я наглела, но меня это не заботило. Мы с Морганом использовали друг друга. Однако меня тревожило странное совпадение. Калки хотел, чтобы я полетела в Новый Орлеан и встретила Совершенного Мастера. А теперь и «Сан» тоже хотела, чтобы я отправилась в Новый Орлеан. Сговор? Если у меня еще не началась паранойя, то до этого было недалеко.

С кончика розового носа Брюса упала капля. Казалось, он этого не заметил. В последний год масса моих знакомых нюхала коку. Мне это претило. Если мои рефлексы не будут достаточно быстрыми, меня просто вынесут вперед ногами.

— Мы забронировали для тебя номер в отеле «Лафит». Во Французском квартале. — Брюс передал мне конверт. — Тут билет. Удостоверения. Морган советует тебе следить за каждым шагом. Ты можешь угодить в историю.

Это было слишком. Я перешла границу, отделявшую меня от паранойи.

— Я не знала, что в Луизиане есть китайцы.

— Я не об этом. Когда Келли в прошлом году публично объявил себя этим дерьмовым мессией, он порвал с синдикатом «Чао Чоу». Вот почему его хотят убить. — Не успел Брюс закончить, как я отчетливо увидела бомбу в багажнике «Гаруды». Мне захотелось удрать в ванную. — Чао Чоу заключил договор. С китайским тайным обществом «Триада». «Триада» имеет своих людей повсюду. Это наемные убийцы. Им платят. Они убивают. Очень удобно. Согласно последнему донесению из Гонконга, на Келли в апреле будет совершено покушение. Апрель, — пьяно хихикнув, сказал одурманенный кокаином Брюс, — самый жестокий месяц. Улавливаешь? — Я улавливала.

2

Новый Орлеан был похож на все американские города века Кали. Воздух был темным от дыма нефтеочистительных заводов. Тут было слишком много машин, людей, преступлений, насилия и анонимности. Поэтому Калки вошел в моду и здесь. Пока я была в Азии, национальным увлечением стала так называемая лотерея «Лотос». Конечно, никакой лотереей тут и не пахло. В лотерее ты покупаешь билет, и если его номер оказывается счастливым, ты получаешь выигрыш. Но белые бумажные лотосы не продавались, а раздавались бесплатно. Затем каждую неделю газеты публиковали выигравшие номера, и «Калки Энтерпрайсиз» раздавала небольшие денежные призы. Имя Калки теперь было на устах у всех. Хотя никто не понимал, откуда берутся деньги, всем очень нравилось участвовать в лотерее «Лотос».

Все впечатления от Нового Орлеана перебил шофер такси, везший меня из аэропорта. Он был белый, средних лет, родом из Нью-Йорка и считал, что… Впрочем, приведу его слова дословно: «Я никогда не сажаю в машину цветных».

Я послала в его направлении убийственный взгляд. Хотя взгляд вонзился шоферу в прямо в затылок, мерзавец и ухом не повел.

— Вы можете подумать, — сказал шофер, — что я расист или фанатик. Ну, я не был таким до прошлого года, пока не посадил двух черных парней. А потом один из них навел на меня пушку и говорит: «Вези нас на окраину города, где стоит недостроенный небоскреб». Ну, я сказал им, что у меня с собой всего несколько долларов, которые они могут забрать. Но нет, это их не интересовало. «Мы убьем тебя», — твердил один из них. Когда мы доехали до этой заброшенной стройплощадки, они велели мне выйти из машины. А тот, с пушкой, продолжал талдычить: «Мы убьем тебя!»

— И что было дальше? — невольно заинтересовалась я.

— Я схлопотал две пули в живот, а они убежали. Ну, мне повезло, потому что я сумел добраться до автомобильной рации и вызвать подмогу. Вот. Вырезки из газет. — Он показал мне две заметки, оправленные в маленькую золоченую рамку. «Стреляли в шофера такси». Все было верно. Это произвело на меня впечатление.

Как только мы свернули на Кэнал-стрит, я увидела первую афишу с цветным портретом Калки. Его лицо было увеличено раз в тридцать. Под ним было написано: «Конец». Вот и все. Двадцать тысяч подобных афиш было расклеено по всем Соединенным Штатам с целью привлечь внимание к появлению Калки в программе Си-би-эс «60 минут», которая сама по себе была разогревом перед встречей в «Мэдисон сквер-гардене». Поскольку беседа с таксистом знаменовала собой новый этап в моей карьере журналиста, я спросила водителя, что он думает о Калки.

— Я больше не сажаю цветных, — решительно повторил он.