Он метнулся к первому боковому туннелю, и в это время воздух засверкал лазерным огнем. Кусок стены отвалился и ударил его по ногам и спине, но он, хромая, побежал дальше.

Впереди него слева были какие-то двери. Он попытался вспомнить план станции. Эти двери, вероятно, вели в пультовую и спальни для персонала. Он мог бы сократить себе путь, пересечь ремонтную зону по мостику и боковым туннелем достичь системы транзитных труб. Это была дорога к спасению. Он быстро заковылял к двери и распахнул ее плечом. За спиной у него, где-то в туннеле, гремели шаги мутатора.

Автономник наблюдал за Хорзой – тот, не переставая стрелять, бежал как сумасшедший по платформе, кричал, выл, перепрыгивал через обломки. Не останавливаясь, он пронесся мимо того места, где прежде лежало тело Йелсон, перед тем как его смели обломки вагона. Перед Хорзой двигался световой конус от лазерного ружья. Он миновал то место, где прежде стояла паллета, и приближался к дальнему концу станции, откуда несколько мгновений назад вел огонь Ксоксарле, исчезнувший затем в боковом туннеле.

Унаха-Клосп спустился с потолка. Обломки потрескивали и дымились, пена падала, как мокрый снег. Воздух стал наполняться отвратительным запахом удушливого газа. Датчики автономника зарегистрировали повышенный уровень радиации. В смятых обломках поездов произошло несколько взрывов, возникли новые очаги пожаров вместо потушенных. Пена, обволакивавшая груду искореженного металла, напоминала снег на вершинах зубчатого хребта.

Унаха-Клосп спустился к Разуму, который лежал у стены. Его сморщенная поверхность была темной и тусклой, переменчивого цвета, как нефть, разлитая в воде.

– Вы наверняка считали, что сделали отличный ход, верно? – тихо сказал Разуму Унаха-Клосп. Может, тот слышал его, а может, был мертв; Унаха-Клосп не мог определить. – Спрятаться вот так в вагоне реактора. Я точно знаю, что вы сделали с топливными элементами – опустили в одну из тех глубоких шахт, что рядом с аварийными вентиляционными двигателями, может быть, даже в ту, что мы видели на экране датчика массы в первый день. А потом спрятались в поезде. И наверняка были очень довольны собой. Но только что вам это дало?

Автономник посмотрел на безмолвный Разум. Сверху на Унаха-Клоспа падала пена, и он очистил свою поверхность при помощи силового поля.

Разум шевельнулся. Он резко приподнялся на полметра сначала одним, потом другим концом, и воздух на секунду наполнился шипением и треском. Поверхность Разума сверкнула, и Унаха-Клосп отпрянул – кто его знает, что тут происходит. Потом Разум снова опустился и легко коснулся пола. Цвета его яйцеобразной поверхности стали медленно изменяться. Автономник почувствовал запах озона.

– Поверженный, но не побежденный, да? – сказал он.

На станции стало темнее – поднимающийся дым заволок оставшиеся целыми светильники.

Кто-то закашлялся. Унаха-Клосп повернулся и увидел, как из ниши в стене выбирается Перостек Бальведа. Голова ее была вся в крови, а кожа стала пепельной.

– Еще один выживший, – сказал автономник – больше себе, чем женщине.

Он подплыл к ней и помог подняться, выставив силовое поле. Женщина задыхалась от дыма. Из ее лба сочилась кровь, на спине куртки виднелось красное пятно.

– Что… – закашлялась она. – Кто еще?

Ноги под ней подгибались, и автономнику пришлось поддерживать ее, когда она перебиралась через обломки вагонов и ошметки рельсов. Повсюду на полу валялись куски породы, сбитые со стен.

– Йелсон погибла, – деловито сообщил Унаха-Клосп. – Вабслин, скорее всего, тоже. Хорза пытается догнать Ксоксарле. Ничего не знаю об Авигере – не видел его. Разум еще жив, как мне кажется. По крайней мере, он двигается.

Они подошли к Разуму. Тот лежал, то приподнимаясь, то опускаясь одним своим концом, словно пытался подняться в воздух. Бальведа хотела было дотронуться до него, но Унаха-Клосп отстранил ее.

– Не трогайте его, Бальведа, – сказал он, силовым полем удерживая ее на платформе. Она споткнулась на обломках и закашлялась. Лицо ее исказила гримаса боли. – Вы задохнетесь, если останетесь здесь, в этой атмосфере, – мягко сказал ей автономник. – Разум сам сможет позаботиться о себе, а если нет – то вы вряд ли ему поможете.

– Я в порядке, – сказала Бальведа.

Она остановилась, выпрямилась, на лице ее появилось спокойное выражение, кашель прекратился. Автономно тоже замер, глядя на нее. Женщина повернулась к нему, дыхание ее нормализовалось, и, хотя лицо оставалось пепельно-серым, взгляд прояснился. Она вытащила руку из-за спины, сочившейся кровью, другой рукой попыталась отереть лоб и глаза, окрашенные красным.

– Ну как, видите? – улыбнулась она.

Но тут глаза ее закрылись, она согнулась, ноги ее подкосились, и она повалилась на каменный пол.

Унаха-Клосп подхватил Бальведу, прежде чем ее голова коснулась пола, и понес с платформы через первый ряд дверей, ведущих в пультовые и жилой отсек.

Не успели они пройти по туннелю и десяти метров, как Бальведа, оказавшись на свежем воздухе, пришла в себя. Позади слышались взрывы. Воздух в туннеле пульсировал, как огромное, неровно бьющееся сердце. Мигали огни. Со сводов стала сочиться вода, потом она полилась струями.

«Хорошо, что у меня антикоррозийное покрытие», сказал себе Унаха-Клосп, плывя по трубе в пультовую. Удерживаемая силовым полем женщина пошевелилась. Автономник услышал звук выстрелов из лазерного ружья, но из-за шума, доносившегося спереди, сзади и сверху, через вентиляционные шахты, определить, где стреляют, он не мог.

– Ну, видите… я в порядке… – пробормотала Бальведа.

Автономник отпустил ее. Они уже почти добрались до пультовой. Воздух здесь тоже был свежим, а уровень радиации – ниже. Новые взрывы сотрясли станцию. Волосы Бальведы и мех на ее куртке трепыхались в струях воздуха, с них слетали клочья пены. Капли воды барабанили, разбрызгиваясь по полу.

Автономник вплыл в пультовую. Освещение здесь не мигало, воздух был чистым, а помещение – сухим. Вода сочилась на пластиковый пол только с тела женщины и с его собственного корпуса.

– Вот так-то лучше, – с этим словами Унаха-Клосп посадил женщину на стул.

Стены и воздух вздрогнули от новых взрывов.

Огни на всех консолях и панелях замигали, засветились.

Посадив агента Культуры, автономник мягко согнул Бальведу, так что ее голова оказалась между колен, и пустил ей в лицо струю воздуха. Взрывы продолжались, сотрясая воздух в комнате, как… как… как будто кто-то топал ногой.

Топ-топ-топ. Топ-топ-топ.

Унаха-Клосп распрямил Бальведу и собирался поднять ее со стула, когда внезапно раздались и стали громче шаги за дальней дверью, больше не заглушаемые взрывами на станции. Затем дверь распахнулась, и раненый Ксоксарле, хромая, ввалился в комнату; с тела его стекала вода. Он увидел Бальведу и автономника и направился прямиком к ним.