– Знаю, я должна была немедленно вызвать полицию, – призналась она, – но в тот момент все мои мысли были лишь об Отилии. Я так боялась за нее, ее же нигде не было. Тогда я бросилась наверх и принялась ее звать. Сначала я подумала, что ее там нет. А потом услышала, как она скребется за дверью стенного шкафа. Я не могла открыть дверь – кто-то явно запер ее на замок. Но потом я увидела на полу ключ. Я рванула дверь на себя и… увидела ее там, перепуганную до смерти. Не знаю, что она видела из того, что случилось внизу. Тогда я знала лишь одно: что должна немедленно забрать ее из этого дома.

Я подхватила ее на руки, и в тот же миг в моем сознании ожила картинка: я в ее возрасте… я заперта в чулане. Знала бы ты, как я тогда ждала, когда ты придешь за мной! Внезапно я перестала понимать, кто я, а кто она. Отилия как будто превратилась в меня, я же стала тобой. Знаю, это звучит полным безумием, но так оно и было. Лишь позднее мне вспомнился сон про женщину, сбегающую вниз по лестнице с ребенком в руках. Не знаю, было ли это неким предвидением, сейчас на это очень даже похоже. Но тогда, сбегая с Отилией вниз, я воспринимала реальность как сон. Она прижималась ко мне всем тельцем. Я же с ужасом думала о том, что Брайан Уэйд сейчас войдет в дом и увидит нас. Эти несколько минут, пока я наконец не села в машину, показались мне вечностью. Но потом Отилия вспомнила про Ботика и бросилась назад в дом. Вот тогда я и захватила вместе с ним кое-что из вещей. Я была уверена, что Уэйд вернется в дом с минуты на минуту. Я понятия не имела, что мне делать, если это случится. Но, слава богу, обошлось. Пронесло.

Алекс судорожно вздохнула.

Сидевшая напротив Анна внимательно наблюдала за ней, едва ли не кожей ощущая тот ужас, через который прошла дочь. Одновременно она лихорадочно думала о том, как им теперь выходить из этого положения. Готовых ответов у нее не было. Более того, она сомневалась, что они будут.

– И что было потом? – задала она наводящий вопрос. – Как я понимаю, ты привезла ее сюда.

Алекс кивнула.

– Я собиралась позвонить в полицию, но не нашла в себе сил. Мне было страшно представить, что ее заберут у меня. Она тоже была напугана. Еще бы, если помнить о том, через что ей пришлось пройти! Ты представляешь, что было бы с ней, если бы я отдала ее посторонним людям? Ты ведь знаешь, как она верит мне. Отилия искренне считает, что я всегда буду с ней. Отдать ее кому-то – значило бы предать ее, а на это я пойти не могла. Нет, я понимаю, что поступила неправильно, и не собираюсь себя оправдывать. Но у меня такое чувство, будто нас с ней что-то связывает. И вообще, кто у нее есть, кроме меня? Ей всего три года, но ты сама видела, какая она стойкая девочка. Даже после того, через что ей пришлось пройти, она тянется к людям. Ей нужно, чтобы ее любили, чтобы кто-то был с ней рядом, заботился о ней. Как в ее возрасте, учитывая все ее страдания, она может знать, что это такое? И все же подсознательно она знает и тянется ко мне. И к тебе тоже, хотя я понимаю, что не имею права втягивать тебя в эту историю. Клянусь тебе, у меня даже в мыслях этого нет. Я отлично понимаю, в какое щекотливое положение тебя ставлю. Если ты сейчас же не сообщишь в полицию, ты автоматически становишься моей сообщницей. Так что, боюсь, тебе придется это сделать…

Она взяла ее за руку.

– Наверно, ты права, но прежде, чем я так поступлю…

Алекс встала, подошла к двери, однако снова вернулась.

– Согласись, что я все испортила, – сказала она. – Для нас с тобой. Я была полной дурой, но теперь уже ничего не поделаешь. Отилия у меня уже больше недели. Я лгала полиции, собственной сестре, Томми – всем, кого знаю. То, что Отилия для меня все на свете, то, что со мной ей было бы лучше всего, ничего не значит. Меня просто не станут слушать, когда узнают, что я похитила ребенка. Да, вот так забрала ее с собой, и она все это время была у меня. Даже Вэл, при всей ее доброте, займет сторону моих обвинителей и будет права. Потому что украсть ребенка у родителей – преступление, даже если эти родители – Брайан и Эрика Уэйд.

– Безусловно, согласно букве закона, ты не должна была этого делать, – сказала Анна, – но ведь ты, как никто другой, знала, что творилось в этом жутком доме.

– Мама, пойми, это никому не интересно. Наоборот, это лишь во сто крат увеличит мою вину – ведь я знаю правила. Я та, кто должен зорко следить за их исполнением. И если такие люди, как я, начнут сами их нарушать, что мы получим?

От Анны не ускользнуло, что Алекс впервые назвала ее мамой, и хотя ей это было приятно, виду она не подала.

– В данном случае, – мягко возразила она, – мы имеем маленькую девочку, которую спасла та, которая ее любит всей душой. И вот теперь эта маленькая девочка, мирно спящая наверху, вполне довольна жизнью и никуда не желает уезжать из этого дома. Ей хочется лишь одного: чтобы, просыпаясь, она могла каждое утро видеть тебя.

Алекс была благодарна матери за понимание, хотя это, как ни странно, доставляло ей новые душевные муки.

– Она еще слишком мала, чтобы к ее мнению прислушались, – сказала она, из последних сил сдерживая слезы. – И даже если бы и приняли во внимание, это не снимет с меня ответственности за то, что я сделала.

– Верно, – нахмурилась Анна.

– Прости, – давясь слезами, прошептала Алекс. – Прости. Мы только-только начали узнавать друг друга, начали строить планы на будущее, и теперь мне уже никогда не побывать в Новой Зеландии. Потому что меня в любом случае ждет тюрьма. Но, боже, что же будет с Отилией? Мне больше не позволят даже взглянуть на нее! Но разве ей это поможет? Ведь мне хотелось одного – помочь ей, а вместо этого я все испортила.

– Давай пока не будем думать об этом, – сказала Анна, обнимая ее. – Утро вечера мудренее.

– Ну как ты не понимаешь! – воскликнула Алекс. – Если ты прямо сейчас не обратишься в полицию, тебя ждут не меньшие неприятности, чем меня!

– Тебе не кажется, что это уже мои проблемы? – мягко возразила Анна. – Так что давай немедленно ложись спать, чтобы, когда Отилия проснется, быть свежей как огурчик. Я же пойду схожу за чемоданом.

Алекс спала плохо. Почти всю ночь она пролежала с открытыми глазами, глядя на личико спящей Отилии и мысленно готовя себя к скорому расставанию с ней. Однако, когда утром Анна внесла к ней в спальню поднос с завтраком, она почувствовала, что голова ее прояснилась.

– Нанна! – радостно воскликнула Отилия, когда Анна поставила поднос в изножье кровати.

– Как твои дела сегодня утром? – с улыбкой спросила ее Анна. Разве можно без улыбки смотреть на это милое крошечное создание?

Отилия покосилась на Алекс.

– Давай, ведь ты умеешь, – мягко сказала та.

– Хорошо, – объявила Отилия с веселым смешком. – И у Ботика тоже, – добавила она, приподнимая плюшевого медвежонка.

– Это самое главное, не так ли? – поддразнила ее Анна. – Скажи, он хорошо спал?

Отилия кивнула и прижала его к себе.