— Вообще-то поесть не мешает, — поддержал его молчаливые действия Йерикка. — Святомир, разожги костёрчик, может, успеем еще.

— Я схожу за водой, — вызвался Олег. Йерикка подтолкнул к нему армейский шлем с выдранным амортизатором:

— Держи, сойдет за котелок. И не бойся, не взорвётся.

Помахивая каской, которую он держал за ремень, Олег отправился на поиски ручейка. Он сам удивлялся себе — до гибели оставались какие-то минуты, может быть, а ему было совершенно все равно, словно смерть — это и не самое страшное, что может приключиться с человеком.

Искать долго не пришлось — прозрачный ключ бурлил в щели меж двух глыб. Тоненькая струйка с хрустальным звоном падала в выемку, выбитую в мокром граните, поросшем мхом.

Мальчишка подставил шлем под струйку и напился сам — оказывается, он уже давно чертовски хотел пить, внутри всё спеклось в комок. Вода оказалась ледяной и необычайно вкусной…

…Солнечный луч, упав откуда-то из облаков, зажег золотые искры в струе родничка. Всего один луч — а небо тут же заволокло вновь. Но это могло означать лишь одно — погода начинает катастрофически улучшаться.

Олег выругался длинным матом, глядя в небо. Потом взял шлем и направился к своим. Но тут же остановился. Странно — ему почудилось, что его окликают. Или нет, не то… не окликают… а что-то… Он осмотрелся, испытывая все то же ощущение — словно уловил краем уха крик и не можешь понять, откуда он донесся. И не голосом его звали — оклик прозвучал где-то прямо в мозгу, и не словами, а… вот черт, и понятий-то таких нет!

— Уж не с Бранкой ли что? — спросил Олег вслух, и при дневном свете ему стало жутко, словно в ночном кошмаре. Но тут же пришло понимание — нет, Бранка тут ни при чем.

Олег еще постоял, вслушиваясь. И, пожав плечами, уже окончательно двинулся к ребятам…

…Костерок уже горел, пайки были выпотрошены. Йерикка, лежа на лафете, смотрел в сторону каменного гребня.

— Почему они не идут? — Олег, вешавший «котелок» над огнем, услышал бормотание Йерикки.

— Торопишься на тот свет? — спросил Олег. Йерикка с мрачноватым юмором ответил:

— Интересно же посмотреть…

Олег не нашел, что сказать и лишь повел плечом.

Святомир разбирал консервы — тушенку, каши какие-то, вроде бы паштет — все массового производства, в блеклых баночках и пакетиках. Один из таких пакетиков он открыл, понюхал, попробовал на кончике языка и скривился:

— Йой — о-о, то что?

Олег взял пакетик — коричневый, из фольги — и удивился:

— Похоже на кофе!.. Только… — он сам осторожно лизнул. — Только вроде и нет.

— Кофейный напиток, — пояснил Йерикка, обернувшись. — Из ячменя или желудей.

— Желудей? — Святомир с подозрением уставился на пакетик. — Вот уж не пробовал, да и не тянет. Ячмень-то еще и пускай бы, но чтоб я ПИЛ желуди?! — он передернулся. — Я не священный хряк Волоса?

— Ну, что-то общее между вами все-таки есть, — Олег открыл упаковку с рыбой. Это, как ни странно, оказалась салака холодного копчения, и ее одобрили даже придирчивые рыбаки-славяне.

Йерикка в этом обсуждении участия не принимал. Он то хмыкал, то потирал лоб, потом морщился и качал головой, словно прогонял пустячные мысли. Потом задумчиво сказал:

— Глупый пингвин робко прячет… Не помню, кто это. И что он прячет — не помню. Святко, что он прячет?

— Кто? — озадаченно поднял лицо от банки, которую собирался вывалить в воду, Святомир.

— Да так…

— Четыре варианта, — с удовольствием вклинился Олег. — а) тело жирное; б) постную грудинку; в) заначку; г) рацию, оружие и документы.

— Вот-вот — рацию, оружие и документы… Вольг, ты ничего не заметил, пока мы по скалам ползли?

— Заметил, — Олег распорол ножом банку с кашей и изучал ее содержимое. — Что я перепугался до столбняка. А что?

Йерикка словно бы нехотя присоединился к остальным. И сообщил:

— Там, совсем недалеко от края, есть вход в пещеру. Или в грот… Можем суметь отсидеться, а потом и до наших доберемся.

— Нет там пещеры одно, — возразил Рван. — Я верно помню. Где видел ее?

— Я… — начал Йерикка и вдруг изумленно моргнул. Медленно проговорил: — А знаете, я ее НЕ видел. Я только сейчас понял, что не видел… но она ЕСТЬ. Разрази меня гром, если я понимаю… но это так. Вот сейчас я ее так отчетливо видел — даже куст перед входом?

— Странное отверстие для маленьких жучков, — отстраненно, явно думая о своем, сообщил Олег.

— То и оно, что для маленьких, — со значением отозвался Рван. Йерикка на него зыркнул:

— Боишься не пролезть?

— Да я-то пролезу… — все так же с намеком продолжал Рван, — а то…

— Цыц, щенок! — свирепо сказал Йерикка. — Если это в мой адрес, то я тебя использую по назначению — привяжу к яйцам веревку и пинками загоню в дыру — волотам на поживу!

— Волотов не бывает одно, — хихикнул Рван, подгибая под себя ноги и упираясь ладонями в щиколотки.

— Объяснишь это им, — хладнокровно ответил Йерикка.

— Оно бы и сплошная радость вас слушать, — вмешался Святомир, облизывая и. убирая ложку, — да часом идут сюда… Говорить будем?

— Опоздали, — заметил Олег. Йерркка хладнокровно возразил:

— Почему? Отобьемся и уйдем.

— Рад, что ты в этом уверен… — Олег еще что-то хотел добавить, но вместо этого немного удивленно сказал: — Глядите, кто это?

Мальчишки обернулись в сторону его вытянутой руки. Сажен за десять от них между двух больших камней стояло приземистое — по колено — существо, покрытое буро-красными волосами до такой степени, что его легко можно было принять за поросший высохшим папоротником пригорок, только глаза в этой мешанине посверкивали.

— Йой, да то каменка, — отмахнулся Святомир, — ты их и впрямь одно не видел… Без вреда оно, крошки вон за нами подъест.

Каменка тем временем начала (начал?) подскакивать на месте и издавать странные писклявые звуки. Горцы, готовя оружие, с интересом посматривали в сторону пещерного жителя. Стрелки приближались перебежками — их было около двух десятков, но на гребне замечалась еще возня.

И вновь наплыло на Олега странное ощущение — будто его зовут, окликают. И теперь тоже он не успел разобраться, что к чему, потому что Йерикка уронил вжатый в плечо пулеметный приклад и негромко вскрикнул:

— Йой, балда! Сам же просил у них помощи, а теперь… Там — тоже вход в пещеры!!!

* * *

— Тучки-то растягивает, Гоймирко.

Лежавший на разостланном плаще Гоймир опустил бинокль. Богдрн, ставший с ним рядом на колено, говорил спокойно-бесцветным голосом. Но в этой бесцветности крылся приговор.